Э ээ эээ ээээ эээээ эээээээ эээээээ ээээ эээээээ эээээээ эээээээээээээээээээээээээээээээээээээээээ куда ты летишь куда ты ползешь пощечина убойная узорная уборная слева от тебя для преклонений снятия своих грязных брючел что фуфечел фура ты просто просто грубо так всегда у меня для таких как ты выходит выволачивается из моего тельца с рожками диаболополиса этого городка с тремя домами четырех этажей и пяти окон переверни домокл переведи догов переверни дом пожалуйста говорили они когда я вытаскивал из карманов медюху проржаво переворачивал пуниган вцепляясь томичем старым в наследственность мне доставшийся антигена гиена гена пенадий первый среди первых пушок сошел с него мокрым заморозком на окне приклеенного жевательными делениями воарка на стене клевера сентября тряслась моя милая старушка честных сводов для себя своей свободы и почерком старика хама старика хогаба старика в ста париках одетого как доступного благородного проститута принципа института инсультов по изучению паранормальных явлений в связке с двумя коммунистами и космонавтом на орбите таких почерков даже не почерков а пописулек сосулек и было это убранство скромно одетого меня тогда я был в углу стола я писал о важных вещах о душе человека о тайнах ее пытался понять почему например добрый малый убил раскается ли он растает ли его шелковое сердце в знак зодиака добра для хеопсового труда промышлеников шпионажа в темном беррете карцера ласкается ли любимая причастиями и оборотами дее деетического деебетного стона в каналах узкой реки аналов истории аналог похоти добра сердечного вьющего ложа на убранстве тяжелых постелей где я был рожден в малом зачаточном состоянии меня вложили в узкий стеклянный сосуд где я и научился всему тому что сейчас способен делать все эти трюки глотания текста фокусы самокопания душевных были выписаны мной именно там тогда в тот момент я выскочил из и двинулся в лес бежа бега меня настигала беда бледная достопочтенная как шпиль я бева бегатин все быстрее я шагом легким прискококом скрестив отвесив задом наперед наперед задом все бежал покуда не пришел сюда в эту таверну это обиталище великих но потерянных душ дум в меня хотели сделать выстрел затем передумка и мне оказали уважительность с моим я увлажнение с моими ногами увядание моих ран уделение работы с медведями было подобие дрессировки кожаных усов кожного меда галилеи галилео галатеи на картине масло падало жиром в меня я быть старание я быть получение имени феодор зови меня так отныне и до скончания веков и говори свою историю чужак чужестранец ты чужд здесь нам ты чужая страница чужая еда чужой труд чужое влагалище чужая пена чужая чума чужая болезнь чужая аллергия чужая стопа ступившая стакан серого сердца сеттера чужое дыхание чужой ум чужеродное тело в моем организме текста чужеродность вселенной чужеродость материи чуниканочка ты чуешь это эта вещь зовется чупа чума чупс чмокни его черным черешком черемухи чертыхнись черточкой в четвертую четверть четверговых чик чириков чирем чем и будешь тогда понят моими бравыми друзьями коллегами капюшонов каллегией калек коллегией коликов кончечнных полностью конечных уже ныне в своем деле по этой же причине сижущие здесь тонкой узкой дамской сигой ждут свой час сигны из родильного дома где был крик девочки К
Раздумиями о нашей маленькой жизни восемь лет вместе сколько вмещается такого в нас скольким мы это скажем или готовы сказать а сами все лежим вдвоем и смеемся накрытые волнами юговых из окна солн лучечец и рассыпается по нашим голым телам вместо того чтобы встать и сказать мне кто ты что здесь делаешь зарываешься в меня плотнее тканью я будто и не твоя теперь а теперь девочка школьница будет отвечать урок смущенно выйдя к доске расскажет сотню песен поет их серым голосом ломающимся словно палочки для еды тресковный марш будоражит сознание берега светом тепла светом доброты светлой истории жизни семей для просто клянусь что это просто ведывать истории о той кто вышла за цветочками но как и я потерялась в жизни а ты смотри на меня сейчас смотришь о да помню этот твой взгляд вошел в мою комнату вошел в мою книгу сотней голосов тысячами страниц изранил мою душу маленького колоска растения в саду выросло большее чем можно было ожидать предвидеть в нашей жизни много лет раз сказанная сказка будет в твоем сердце в твоем теле надолгие века спокойной ночи всего доброго и свет вспых а затем пых и еще раз пых пых пых рых рых.
Уиллемом внезапно врывается.
Абба Лейбович Гордин , Братья Гордины , Вольф Лейбович Гордин , Леонид Михайлович Геллер , Сергей Владимирович Кудрявцев
Биографии и Мемуары / Экспериментальная, неформатная проза / Документальное