Этот прекрасный сон

– Что «С»? – повторил Розенберг, захлопав невероятно длинными ресницами.

Его брови сдвинулись, и на переносице образовались две параллельные морщинки.

– С. Diff, – выпалила я, – псевдомембранозный энтероколит. Его не обнаружили у последнего пациента?

– Нет, в этом я могу вас уверить, не дожидаясь результата анализа. При этом заболевании от пациента так пахнет – ни с чем не перепутаешь…

– Довольно странный постельный бред, – пробормотала Деб.

– Что, простите? Какой бред?

– Она говорит не «бред», а «вред», – ляпнула я первое, что пришло в голову. – Вредоносные бактерии. Но нам пора. Подруга меня отвезет. На своей машине. Или нужно, чтобы я задержалась, доктор?

– Ах да, вы же остались без колес! Надеюсь, у вас есть страховка?

Деб разинула рот, но я с силой ткнула ее локтем. Она вскрикнула и хмуро на меня воззрилась, потирая ребра. Доктор Розенберг с любопытством на нас посмотрел и продолжил:

– Я сегодня добирался на работу в два раза дольше обычного из-за ремонта на Северном шоссе. Если вы тоже по нему ездите, то, пожалуй, лучше поискать другой путь.

Деб ухмыльнулась:

– Док, вы ведь живете в Алапокусе?

Он мягко улыбнулся и смущенно опустил глаза:

– Совершенно верно, Хамата, но не знал, что это общеизвестно.

– Ну так вот… – протянула Деб. – Мы, дипломированные медсестры, добираемся до своих паршивеньких квартирок по Западному шоссе. Там пробок нет.

– Хорошо, – весело сказал доктор Розенберг. – Тогда приятного отдыха. Доброй ночи, Эйвери.

– Доброй ночи, доктор, – кивнула я и развернулась на каблуках.

Когда Деб взяла меня под руку, я превратилась в камень.

– Ненавижу, ненавижу, ненавижу тебя, – долдонила я, пока мы шли по коридору.

– Зря ты так сердишься, – усмехнулась она. – Сегодня в ванне с шампанским он будет думать о тебе.

– Ничего подобного. Он будет думать о том, о чем положено думать женатым мужчинам. А ты засранка, если замышляешь такие вещи.

– Я не замышляю. Я просто, как кукловод, дергаю ниточки твоей жизни – это забавно.

– Честность нравится мне в тебе больше всего, но иногда ты бываешь слишком откровенна, и я хочу тебя придушить. Так, слегка. Чтобы только глаза лопнули.

Деб крепче сжала мою руку:

– Ах, как мы мило болтаем!

Вдруг прямо на нас из-за угла выскочила какая-то синяя фигура, и горячая жидкость брызнула мне на шею, плечи и одежду, которая моментально промокла. Я оторопело растопырила руки.

– О господи! – воскликнул Джош. Одноразовый стакан для кофе, который он держал в руке, был почти пуст. – Пойду принесу холодной воды. Ты обожглась?

– Да, горячий кофе жжет мою плоть, капитан Очевидность, – ответила я, чувствуя, как темная жидкость стекает по подбородку.

Подняв голову и понюхав воздух, Джош скривился:

– Чем это пахнет?

– Я сейчас, – сказала Деб и, промчавшись по коридору, исчезла за дверью без таблички.

Я покачала головой, с трудом сдержав смех при мысли о ее перепачканном кеде. Едва взглянув на собственные штаны-карго и рубашку (на ней тоже было пятно), Джош стал искать, чем вытереть мой форменный балахон. Жжения я уже не чувствовала: кофе в больничном автомате редко бывал настолько горячим, чтобы кто-нибудь мог им обвариться. Так и не найдя салфетки, Джош решил использовать вместо нее собственные руки и принялся неуклюже водить ими по моим плечам, животу и груди. Я почувствовала себя еще более неловко, чем в десятом классе, когда меня лапал Бобби Лоусон.

– Да ладно, все нормально, – пробормотала я, надеясь остановить процедуру.

– Этот кофе я нес тебе, – сказал Джош, не обратив внимания на мою попытку. – Правда, не для того, чтобы ты в нем искупалась.

Осторожно проведя большим пальцем по моему подбородку, он заглянул мне в глаза и огорченно вздохнул.

– Что? Гм… – Я сглотнула. – По-твоему, я виновата, что мы столкнулись?

Я старалась говорить холодно, хотя на самом деле совершенно растаяла. Доктор Розенберг нравился мне, но он никогда не смотрел на меня так, как сейчас смотрел Джош. Во взгляде этого парня сожаление смешивалось с восхищением и ожиданием чего-то. Теперь, когда он был так близко, я поняла, почему все женщины в нашей больнице теряли голову в его присутствии.

– Да нет, я просто говорю, что хотел тебя угостить. – Он сделал шаг назад и указал на свой стакан. – Когда мы привезли сюда предыдущего пациента, я увидел, что ты здесь, и, хотя не знал, когда кончается твоя смена, решил принести тебе кофе…

Я улыбнулась краешком губ:

– Это совсем не в стиле Мак-Бабника.

– А? – Он наморщил нос и чуть наклонил голову набок, как делают озадаченные щенки.

– Я хотела сказать, что тронута твоей заботой, – поправилась я, забирая у него почти пустой стакан. На нем были потеки остывшего кофе, и я испачкала ладонь: теперь она гармонировала с шеей и одеждой. – Кстати, я уже ухожу.

– Вот! – сказала Деб, прижимая к моей шее что-то холодное. – Принесла из кладовки сухие и мокрые полотенца и спрей «Дермопласт». Обожглась?

– Пока нет. – Я помотала головой, продолжая с улыбкой смотреть на Джоша.