Этот странный мир. Сборник

– Ты, мать, не торопись! – восстанавливает порядок хозяин, человек степенный. Он спешки не любит. Да ему иначе и нельзя. Как на африканском континенте без выдержки? Никак нельзя! Обстановочка не позволяет!

– А что? Может, я не права? – всплескивает руками хозяйка. – У Леши друзей немного. Кого он во всем доме полюбил, как родных? Михаила Ильича и нашу Галину Петровну, оператора по уборке.

Довольно жмурится мусорщица и тискает пухлые руки.

– Только Галина Петровна мусор соберется везти, а Леша уже балдеет. Так что за друзей! И ты, отец, не прав!

"Балдеет… Вот как ее снова туда везти? А впереди – Лондон!.. Эх, плюнуть бы на все да махнуть в деревню… – тревожные мысли вдруг овладевают хозяином. – Что-то я не вовремя захандрил. Праздник, а я… Видимо, нервы уже не те, – огорчается он. – Надо взять себя в руки, иначе придется отказаться от поездки", – пугает он себя.

Но это все мелкие неурядицы. А так вечерок удался на славу. У Галины Петровны оказался очень неплохой голос. Несильный, но чистый и приятного тембра. Она спела несколько романсов. Решили почаще встречаться.

– Нет слов! – подрезюмировала Раиса. – Это у нас физик Василий Хамонович так говорил. Но наши, конечно, не поверят. У собаки на дне рождения!.. Полный кайф! Вот только вы, Михаил Ильич, никакой не ооновец! Это я маху дала. Вот хозяин – тот чистый ооновец. Мамаша говорит, и отец, и дед у него ооновцы. На него надо переключаться. Вы уж не обижайтесь! – и поцеловала Михаила Ильича в щеку с благодарностью.

Леша отвернулся и стукнул довольно сильно хвостом. Со стола попадало немного разных хрустальных предметов.

– Рублей на двести, – успокоила всех хозяйка. – К счастью!

Прощались долго. Наконец вышли на лестничную площадку. Все стало крутиться и путаться в голове Михаила Ильича: "Леша… Мамаша… Хозяева-соседи… Мы все настоящие друзья? Нет, нет, все на самом деле!" Не удержался и погладил Раису по щеке, чтобы отогнать сомнения.

Раиса истолковала это по-своему и с сожалением проговорила:

– Зайти к вам не смогу. Хотя вы, конечно, симпатичный. Правда, тоже не первой молодости. Но не в этом соль. Это у нас физик Василий Хамонович так говорил. Да и мамаша засечет – крику не оберешься.

Стиснула она крепко руку Михаилу Ильичу и помчалась по лестнице, перескакивая через три, а иногда и четыре ступеньки.

"В сущности, совсем ребенок…" – проводил ее стеклянным взглядом Михаил Ильич.

Утром он с тяжелой головой приперся на работу.

– Михаил Ильич у нас все по свиданиям бегает! – обиженно возвестила заведующая. – Как со статьей?

– Сегодня порешу, – скрипнул зубами Михаил Ильич.

– Не тяните! – Заведующая любила, чтобы последнее слово было за ней. – Журнал борется за призовое место. Наша задача – увеличить информационную емкость!

– Ладно, – буркнул в ответ Михаил Ильич.

– Не забудьте!

– Нет!

– А то в прошлый раз забыли!

– Не забыл!

– Нет, забыли!

– Нет!

– Что нет?

"Разминка закончена", – решил он. Отвечать не стал и прошел к разделочному столику, так он именовал свое рабочее место.

Заведующая, тяжело дыша, поднялась на сторожевую вышку. "Главное – дисциплина! – подумала она напряженно. – Не забыть!"

– Я всю ночь не спала! Думала, как повысить информационную емкость? – с упреком крикнула она ему напоследок.

Михаил Ильич решил позвонить академику. Длинные гудки. Наконец, трубку сняли. И долго сопели, кряхтели и покашливали.

– Алексей Алексеич? – несколько раз нежно прокричал в темную телефонную глубину Михаил Ильич.

Совсем затихли на другом конце.

– Кто там? – наконец продребезжал в ответ академик.

"Плохо слышит…" – догадался Михаил Ильич.

– Долго объяснять. В общем, Михаил Ильич! – вежливо представился он.

Несмотря на почти полное отсутствие слуха, академик быстро во всем сориентировался. Но на вопросы отвечать не стал.

– Там все написано, голубчик Михаил Ильич! А если что непонятно, обязательно звоните. Обязательно! Договорились?

– Так вот ведь какое дело, Алексей Алексеич! Я сейчас и звоню, что ни черта понять не могу!

– Если что непонятно, обязательно звоните, Михаил Ильич, – стоял на своем академик. – Обещаете?

– Обещаю, – сдался Михаил Ильич.

Расстались тепло. Да и статейка после переговоров стала поддаваться. "Главное – не что и как. А уровень общения!" – подумал со значением Михаил Ильич.

Наконец последнюю фразу осталось расшифровать. Перед ней жирными буквами стояло словечко: "Вывод". "Последняя – самая важная, ключевая…" – закрывает он глаза, сосредотачивается. Не впервой с академиками силой меряться. Сползает постепенно пелена под неутомимым натиском. Когда речь о выводах идет, Михаил Ильич себя не щадит. Надевает чистое белье и читает с наслаждением медные чеканные строки: "Никакой мир не странный. А такой, какой есть!"

Как громом пораженный застывает Михаил Ильич. Так и знал, что будет открытие! И лишь звенит протяжно где-то в недостижимой высоте пронзительный голос Большой белой:

– Если вы настоящий мужчина…

М А Н Ю С Ь К И Н Ы

З А С Е Л Е Н И Е