Ева

Марат поднимается по трупам гиен. Раскручивая ремень восьмеркой, он не позволяет остальным животным приблизиться. Марат моментально душит нескольких и швыряет их на крышу дома, откуда Бабушка ведет прицельный огонь.

Она с трудом может сосредоточиться. Кровавая схватка Мари отвлекает ее внимание. Девушка просто играет, не давая гиенам ни единого шанса выжить. Пила разрывает на части смеющуюся и плачущую кучу зверья.

– Ба, у меня только что мелькнула мысль: как они нас нашли? Может, Арпине координаты дала?

– Марат, сейчас не время, возьми арбалет. Хотя твоя сестра уже уничтожила большую часть. Остальные бегут, смотри.

Марат стреляет им вслед. Лом все время помогает Мари подниматься на свои плечи и голову и спускаться с них, железным шестом прибивая к земле тварей, которые подбираются к его ногам.

– Куда бежите? Эй! – кричит Мари. – Подождите, я еще не закончила.

Скоро все стихает. Последняя плачущая гиена замолкает после выстрела Марата. Окровавленная Мари стоит на трупах гиен и улыбается, блаженно закрыв глаза.

– Меня пугает твоя страсть к битве, – говорит Бабушка.

– Ах, Бабуль, – вздыхает Мари, – ты еще не видела, как сражается Мэри.

Лом собирает трупы. Их не счесть. Арпине выходит из дома и с ужасом озирается по сторонам. Марат следит за ней взглядом. Все глубоко вздыхают, они устали, но нужно очистить территорию.

Зузан лежит на капоте машины и смотрит на звезды. Дог связал ее руки и ноги, готовится замучить до смерти. Полицейская с торчащим из-под подбородка ножом удовлетворенно улыбается. Она не может говорить, но взглядом пожирает каждый миллиметр тела Зузан.

– Ты сдохнешь, как собака, – сообщает Дог. – Я выпью твою кровь. Потом изнасилую вот этой резиновой дубинкой с торчащими шипами и повешу твою голову в одном из моих домов. На Герберов нападаешь, тварь?! Да кто ты такая вообще, кто?! Молчишь? Тем лучше. Сейчас отрежу твой язык, чтоб точно заткнулась.

Он вытаскивает нож из-под подбородка полицейской. Та закатывает глаза и валится на землю.

– Открой рот! – Дог приближает нож ко рту Зузан.

Зузан думает о звездах, слышит стрекот сверчков и улыбается: «Вот и все. Здесь заканчивается моя борьба».

– Говори, скажи что-нибудь, тварь! – орет Дог.

– Коре кяра! – матерится Зузан и плюет в него.

Дог рычит и поднимает нож.

Вдруг он столбенеет. Его глаза наливаются кровью, рот открывается, губы дрожат. На мерзкой голове, торчащей из его живота, смыкаются веки множества глаз. Зузан изумленно смотрит на него: что происходит? Дог оборачивается. Из его основной головы торчит дубинка с шипами. По спине стекает густая кровь. Дог с грохотом падает, и Зузан видит лицо младшего брата.

– Вставай, Зузан, – говорит он, разрезая веревки, – поздно уже, пойдем домой.

Лом и Марат собирают тела гиен до рассвета. Бабушка трактором роет ямы на ближайшем поле. Мари спит под деревом в обнимку с пилой. Арпине сильной струей воды из шланга смывает кровь с растений и деревьев.

В ямах горят трупы. Лом, Бабушка, Марат стоят и молча смотрят на клубы черного дыма. Бабушка поднимает взгляд на небо. Тучи сгущаются. Начинается ливень с молниями и громом.

– Скоро начнется град и все смоет. Пора вернуться в дом.

Зрение

– Вы оставили меня одну, вы с гиенами сражались против меня, – говорит Ева в сердцах и вытирает окровавленный лоб.

– Ты довольно долго сопротивлялась, – замечает Пастух Арутюн и усаживается под кустом шиповника. – Хорошая была битва, но ты не видишь картину со стороны. Кажется, что твоя сила еще и в непредвиденности, но это не так. Ты теряешься, и твое внутреннее беспокойство тебя отвлекает. Твои мысли примитивны, действия – предсказуемы.

– Поэтому я и пришла к вам, чтобы вы объяснили мне сложные механизмы искусства боя, – не выдерживает Ева и сердито смотрит на Мастера. Она задыхается и полностью обессилена. Двухчасовой бой был самым страшным в ее жизни. От напряжения ее бьет дрожь.

– Ты ежеминутно доказываешь, что я прав. Твой гнев свидетельствует о неуверенности. – Пастух встает. – Я нападал с ними на тебя, чтобы ты поняла, почему проиграла войну. Чтобы ты поняла, почему проиграешь снова. Научись видеть битву со стороны.

– Мой гнев – мой дар, Пастух. Я не хочу быть спокойной, отстраненной от мира. Я внутри битвы и не хочу смотреть на нее со стороны. Я другая, и вы должны это понять, увидеть.

– Хм… – Пастух опирается на свой посох. – Возможно, ты права, но даже в этом случае тебе не хватает опыта.

Пастух уходит. Ева садится на землю, и фиолетовые слезы текут по ее исцарапанному лицу. Почему все твердят о ее поражении? Даже ветер нашептывает ей об этом. У него такой же печальный голос, как у водных голосов. Он является из прошлого и проходит через нее, идет дальше, оставляя Еву наедине с ее страхами. Она может подолгу слушать голос ветра, ища в нем скрытые знаки, слыша оторвавшиеся буквы и стоны из разных историй. Для Евы голос ветра – самая совершенная и самая страшная музыка.

К ней подбегают пастушьи собаки – Дождь и Метка. Они кружатся вокруг Евы, обнюхивают ее, нежно покусывая руки. Ева улыбается сквозь слезы.