Евангелие от Магдалины. Тетрада Фалло

Мы расселись на тяжелых деревянных скамьях за длинными столами у стены. Тут же нам подали в деревянных плошках простецкие закуски: сало, картошку, чеснок и горилку в глиняных жбанах с глиняными же расписными чарками.

Тут же раздался лихой свист, и в центр зала высыпали казаки и казачки в шароварах, жупанах и плахтах. Пошла медленная, тягучая, грозная песня, поначалу вроде бы не сулившая ничего особенно страшного. Всего лишь «как на терский берег, как на Черный Ерик выгнали казаки своих резвых лошадей».

— А где же наш президент? — вопил Поль, шеф финансового отдела мэрии своего маленького городка, огромный багроволицый тип, по работе занимающийся законами и налогами, но сейчас разгулявшийся.

— Мы не можем попасть на прием к нашему президенту во Франции, но здесь он от нас не спрячется! — воскликнула Доминик.

— Нам надо спеть «Марсельезу», чтобы он нас услышал! — воскликнула Аннет, красавица мулатка, уроженка острова Ренюньон, ныне заведующая отделом культуры этого маленького городка.

— «Любо, братцы, любо! Любо, братцы, жить! С нашим атаманом не приходится тужить!» — мощно пели казаки.

Французов сначала не было слышно за казаками, но французы заводились все больше, вставая один за другим:

— «А-лон зон-фан де ля патри!..»

Когда-то и мы так пели наш гимн.

Торжественно подняв голову, я вдруг увидела, где прячется их президент: наверху, на галерее, была маленькая дверка и за ней комнатка, где обычно кормили водил.

Теперь у этой двери слонялись двое амбалов, один из них темнокожий... Там!

Однако, услышав звуки родного гимна, президент их вовсе не выскочил, как кукушка из часов. Наоборот, та дверка была чуть-чуть приоткрыта, а теперь она резко захлопнулась изнутри.

Вот так. Видимо, президент их хотел хотя бы в глухой России немножечко передохнуть от своих энергичных соотечественников.

Увидев, как дверь захлопнулась, «койоты» гневно заулюлюкали.

Доминик уже собиралась вести своих друзей на штурм новой Бастилии, где засели враги Свободы, Равенства и Братства, но, к счастью, в это время казаки и казачки громко грянули разудалую плясовую:

— «Ах, не ходи, Грицю, та на вечерницю!»

Я крикнула Любе, чтобы скорее несли кулеш в горшочках, иначе новой французской революции не избежать. И постепенно государственные интересы стали уходить на второй план — и вот уже главные люди далекого французского городка лихо отплясывали в обнимку с казаками и казачками. Это напоминало знаменитое сражение на Березине, точнее, братание французов с казаками заместо сражения.

Вдруг я заметила, как из тяжелой деревянной двери в углу зала с силуэтом писавшего мальчика на ней выскользнул удивительно знакомый господин и с улыбкой стал наблюдать общую пляску. Я быстро выдернула из разгулявшейся толпы самых главных — мэршу Доминик, финансиста Поля и культуристку Аннет.

— Президент!

И пока они, еще находясь во власти танца, с трудом соображали, что к чему, я кинулась к президенту и грудью встала на его пути, не сводя с него восхищенных глаз, протягивая к его плечам свои дивные обнаженные руки. Он своих рук мне на плечи упорно не положил, но глядел на меня с улыбкой: почему бы не поглядеть на «гарную русскую дивчину», видимо казачку.

И тут подскочили мои французы: Доминик, Поль, Аннет. Президент по инерции продолжал радостно улыбаться: не мог же он, только что с улыбкой глядя на русскую, тут же скорчить кислую мину при виде французов! Мои друзья бурно поздоровались, энергично представились, успели выкрикнуть свои проблемы — президент дал Доминик свою карточку: теперь никуда от них не денется! Наобнимавшись с землячками, умчался к себе наверх: видно, щи остывали.

— Мерси! — поблагодарила меня Доминик.

Рады стараться!

— Он тут без жены и без дочери — видимо, с любовницей! — заметила проницательная Аннет.

Расставание с казачками и казаками было бурным, пересыпанным клятвами на двух языках — встретиться как можно скорее, уже во Франции.

Лишь бы не на Березине!

Получив от Любы, администраторши хутора, пока гости бурно усаживались в автобус, по семь долларов за клиента, как у нас с ней договорено, и приплюсовав эту сумму к той, что была мной получена в «Высокочастотной дворянской усадьбе», я пришла к выводу, что день получился вполне удачный. Славно сплясали казаки!

Галантные французы — галантность их сильно зависит от настроения — дружно подсадили меня в автобус, потом так же дружно настояли, чтобы Март сначала довез до дому меня, а после уже их.

Вот оно — счастье и дружба народов! «Вив ле Франс»!

Когда мы подъехали к дому, я посмотрела наверх: все окна были темные. Арка тоже была темная — и мои друзья храбро рвались проводить меня до порога — с трудом я смогла от них отбояриться.

Я вошла в темный двор, поднялась по темной лестнице, нащупав ключом скважину, открыла дверь и вошла в темную квартиру.

И сразу была схвачена с двух сторон.

Явление Христа в милицию

Пейзаж за окном был угрюмым — впрочем, после ночи в камере, где вообще не было пейзажа, и от этого было глаз не отвести.