Эверлесс. Узники времени и крови

Плач стихает. Каро смотрит на меня красными от напряжения и слез глазами, затем следит за моим взглядом, и я понимаю, что она не верит моему объяснению.

Неужели она думает, что я предала ее, что хотела ей навредить?

Наконец Каро переводит взгляд с меня в сторону шкафа, видимо, желая увидеть выпавший предмет, и я испытываю облегчение, с готовностью наклоняясь, чтобы найти его, но облегчение быстро сменяется страхом при мысли, что́ я найду под шкафом.

Это не монета. Я встаю на колени, чтобы присмотреться. На полу лежит золотой шарик размером с грецкий орех. По блеску металла похоже, что это новое кровавое железо, получившееся из трех монет, растворенных мной в вине.

Возникает ощущение, что я попала в ловушку: вид этого шарика пугает меня, но я словно слышу зов и тянусь к нему.

Взяв его в руку, я чувствую, что он чуть теплый, словно нагрелся на солнце. А еще он гладкий и, кажется, что-то напевает, словно кто-то живой находится внутри. Он тяжелый и…

Я вскрикиваю, когда пальцы начинают вязнуть в нем, словно он плавится от моего прикосновения. Я роняю шарик и пячусь.

– Возьми его, – шепчет едва различимый голос.

Я поднимаю взгляд на Каро, которая пытается подползти к краю кровати. Ее лицо все еще красное и блестит от пота, но она с тревогой смотрит на необычный предмет в моих руках.

– Посмотри, что случится, – снова шепчет Каро. В ее взгляде на мгновение вспыхивает эмоция, которую я не могу распознать, но через секунду она снова опускает глаза на золотой шарик. Мне хочется возразить, уйти и спрятаться, пока я не пойму, что в конце концов происходит, но Каро жива и она ждет – сейчас это самое важное.

Я протягиваю руку и нехотя касаюсь пальцем шарика.

Сначала ничего не происходит, но потом поверхность двигается, и мой палец утопает в ней, словно она тает. Когда шарик становится мягче, полужидкий металл начинает ползти вверх по моему пальцу. Мне страшно, но я не отнимаю руки, пока золотой ручеек не добирается до ладони. В комнате слышно лишь наше тяжелое дыхание, когда струйка золота подползает к бинту, которым Вик недавно обмотал мою руку, и исчезает под ним.

Вскоре весь шарик исчезает, и струйки расплавленного металла бегут по моей коже, словно кровь по венам.

– Сними бинт, – мягко говорит Каро. Решительность в ее голосе заставляет меня повиноваться, и я разматываю заляпанную кровью ткань. Повязка падает, открывая свежий разрез, оставленный ростовщиком времени, и крошечный ручеек золота проникает сквозь него.

23

Ночью Кару все еще лихорадит, но она снова и снова требует, чтобы я рассказала ей, что произошло. И я терпеливо повторяю, что сама понятия не имею, как могло случиться, что время, полученное из моей крови, восстанет против нее и вернется обратно. Мне никогда не доводилось видеть и слышать о подобном. Я кладу семь оставшихся годовых монет на прикроватный столик, не решаясь снова предложить их Каро.

Как только я собираюсь уйти на поиски кровавого железа, Каро умоляет меня остаться. После всех этих критических часов она наконец засыпает в моих объятиях. Неужели из-за моего кровавого железа ей хуже? Она бледная, но ее пульс бьется ровно. Усталость наконец одолевает и меня, я тоже засыпаю с мыслями о том, что скоро вернется Ина и поможет нам.

Сновидения, пришедшие ко мне, на этот раз не пугают.

В темноте я зову девушку, чье лицо скрыто в тени, уже зная, что должна победить ее или умереть сама. Она подходит ко мне с поднятыми руками. Ужасный мир материализуется вокруг меня: мы стоим лицом к лицу на темной равнине, трава вокруг нас выжжена.

Девушка подходит ко мне, и там, где она ступала, вспыхивает пламя. Черный плащ развевается на ветру, скрывая под капюшоном ее лицо.

Я сейчас умру, думаю я во сне.

Девушка останавливается на расстоянии двух вытянутых рук от меня и тянется ко мне, словно умоляя о чем-то. Ветер разносит ее дикий издевательский смех.

– Друг мой, – со всех сторон я слышу нежный высокий голос, – разве ты мне не веришь

?

Картинка растворяется, и вот я уже сижу на своей кровати, в нашем коттедже в Крофтоне, рассматривая мамину статуэтку Колдуньи. Неподвижность в комнате пугает меня больше, чем видение той девушки. Все, что я могу, – это неотрывно смотреть на фигурку.

А потом статуэтка двигается. Она открывает рот и смеется, поднимает вверх руки, в одной из которых зажат нож.

Я резко просыпаюсь в кровати Каро. Воротник моего платья мокрый от пота и слез. Я испытываю смутное чувство дежавю, вспоминая позу девушки из сна: корпус слегка наклонен вперед, руки сложены спереди в форме чаши. Это совпадает с тем видением, что приходило ко мне в доме ведуньи, в котором мужчина, несший младенца, остановился перед статуей Колдуньи и забрал камень из ее рук.

А потом – та же женщина, но живая, не каменная.

И мамина статуэтка, снова превратившаяся в камень.

Я дрожу и, обняв себя за плечи, стараюсь согреться. Неужели отец пытался скрыть от меня какую-то связь с самой Колдуньей?