Эвермор. Время истины

– Мать воспитала меня с верой в старые истории, но…

– Мой отец – тоже, – я непроизвольно перехожу на шепот. – А ты веришь, что они все еще бродят по земле и по-прежнему среди нас?

Она переступает с ноги на ногу, чувствуя себя неуютно.

– Что ты хочешь сказать?

– Это прозвучит безумно, – говорю я, – но, пожалуйста, поверь мне, Ина, – глубокий вдох. – Я – Алхимик. А Каро – Колдунья.

Кажется, проходит минута, пока Ина просто молча смотрит на меня.

И наконец спрашивает:

– То, что я почувствовала в долине, когда мы напали на тебя и твоего друга, было… старой магией?

Я отчаянно киваю. Слезы снова застят глаза.

– Ина, ты знаешь историю, в которой Алхимик предложил вернуть сердце Колдуньи и дал ей двенадцать камней, которые нужно было проглотить?

Она быстро кивает. Да. Ее рука немного опускается.

– Двенадцать камней были сердцем Колдуньи, разломанным на части. Когда меня убивали, я перерождалась снова.

Глаза Ины блестят.

– Я – Алхимик, – говорю без какого-либо пафоса, который мог бы сопровождать это признание. – Двенадцатый, последний. Каро хочет убить меня и забрать то, что я украла у нее в моей первой жизни.

– Свое сердце, – отвечает она.

– Да. Но сперва она хочет разбить мое. Вот почему… – Но я не могу продолжить. Слезы наконец прорываются и текут по моим щекам, одна за другой.

– Вот почему она убила Роана, – с удивлением заканчивает Ина, – потому что он был тебе дорог.

Я киваю, не решаясь снова спросить, верит ли она мне, потому что боюсь услышать «нет».

– Джулс. – Она делает шаг и протягивает ко мне руки. Ее взгляд мягкий, все еще неуверенный, но ненависть, пылавшая в нем так ярко, исчезла. Теперь она не Охотник, не Королева, а просто девушка, моя подруга, испытавшая лишения.

– Прости, что не сказала тебе, – всхлипываю я. – Нужно было понять раньше, но я…

Смущение вспыхивает в ее глазах.

– Почему ты рассказываешь мне?

Я почти смеюсь, услышав эти слова, потому что эта часть правды выглядит самой пугающей, но собираюсь с силами и продолжаю:

– Когда мы встретились, ты призналась мне, что хочешь узнать тайну своего рождения. Это все еще так?

Она неуверенно кивает:

– Думаю, да.

– Помнишь, как мы отправились в сиротский приют и мужчина там рассказал мне о Брайарсмуре? Мы там родились, Ина, мы обе, в один день. У одной матери. – Я делаю резкий вдох. – Мы двойняшки, и наши родители погибли во время временны́х искажений, о которых нам рассказывали.

– Королева нашла меня там, – говорит Ина. Ее голос все еще лишен эмоций, но мне стоит считать победой то, что она пока не сбежала и не набросилась на меня, а терпеливо продолжает слушать. – У меня во рту был камень.

– Знак Алхимика, – отвечаю я. – И камень был у меня, если это вообще правда. Но папа – мой дядя, точнее, наш дядя – нашел меня. Он, должно быть, не думал, что Королева заберет тебя.

– Так Каро думала, – говорит Ина, спотыкаясь о каждое слово. – Она думала, я…

– Да, – я делаю шаг ей навстречу, оказавшись достаточно близко, чтобы дотронуться до нее, и она не отходит в сторону, – она собиралась убить тебя, пока не узнала, что Алхимик – я, а не ты.

Ина молча смотрит на меня, и эмоции на ее лице борются. Сердце сжимается, оттого что Ина совсем не умеет скрывать их. Какими ужасными должны были быть для нее эти последние несколько недель, пока я бегала по всей Семпере, гоняясь за своими воспоминаниями, оставив ее один на один с Каро. Но в одну минуту злость появляется на ее лице.

– Лгунья! Лгунья! – Нож снова у моего горла. – Думала, я в это поверю.

Я закрываю глаза и мрачно сознаю: может, это конец. Умереть от клинка Ины намного лучше, чем от рук Каро. Возможно, страх смерти повредил мой рассудок, потому что в голове возникает безумная идея.

– Ина, могу я попробовать показать тебе правду? Если у меня получится, ты мне поверишь?

Она моргает.

– Как?

Уверена: Ина хочет мне верить. Я закрываю глаза и нежно беру ее за руку. Воспоминания – мгновения, а мгновения – время, думаю я, повторяя слова Стеф, и представляю, как затягиваю в них Ину.

Медленно-медленно это срабатывает.

Держа Ину за руку, вхожу в воспоминания, которые проносятся в моей голове одно за другим. Каро в Эверлессе наблюдает, как жидкое золото моего времени танцует на полу; Брайарсмур, а потом высокий крик нашей матери, Наоми; Роан на коленях, кинжал Каро прижат к его горлу…

Я выдергиваю свою руку из руки Ины и спотыкаюсь, снова оказавшись на кладбище. Стоящая передо мной сестра смотрит на меня непонимающим взором.

– Мне жаль, Ина, – говорю и легко касаюсь ее руки, чувствуя твердость доспехов под плащом Охотника. Знаю, что слова не могут передать, как я опечалена смертью Роана и даже Королевы, как сожалею, что ее втянули в это и что она была ранена.

Ина прикрывает глаза, тяжело дыша. Вижу, что она пытается взять себя в руки, но наконец сдается, дав волю эмоциям, и падает мне на грудь.

Я крепко обнимаю и не отпускаю ее.

28