Everything I am

— Ну, если тебе хочется промочить ноги, не смею мешать, — сарказм в голосе Малфоя кажется настолько узнаваемым, особенно когда знаешь, кого он копирует… Я стою, всей спиной прижимаясь к стене, стиснув зубы и стараясь не пропустить ни слова. В том, что я чувствую, я разберусь позже.

— Да ладно, не придирайся, — примирительно говорит девушка в нескольких шагах от меня. Лишь бы ей не пришло в голову погулять в одиночестве, а то мы столкнемся. — Ты сам не свой из-за Поттера, Драко. Можно подумать, ты в него влюблен, а он неверен!

— Я? У тебя точно мозги отсырели! — интересно, он на всех так орет? Даже то, что отец в Азкабане, не привило ему чувства реальности. — Если бы мне пришло в голову ревновать, так уж не Поттера к Снейпу, а наоборот.

— Ты же натурал, — она, похоже, нарочно дразнится.

— Натурал, крошка, — я выглядываю из-за угла и вижу, как Малфой, стоящий вполоборота ко мне, поднимает указательным пальцем подбородок Миллисент, — натурал — это понятие растяжимое. Особенно когда дело касается моего декана. А если у тебя возникли сомнения во мне как в мужчине, можешь сегодня не приходить. Я приглашу Панси. Не думаю, что она откажет.

Нормальные разговоры ведут студенты Слизерина. Я с силой зажмуриваюсь. Прямо при Крэббе и Гойле сговариваться о планах на ночь…

— Приглашай, — Миллисент, видимо, уходит вперед, потому что Малфой окликает ее. Потом до моего слуха доносится ругательство и звук торопливо удаляющихся шагов. Так и есть: Малфой догоняет девушку и пытается обнять за шею. Она дважды сбрасывает руку, но потом вздыхает — плечи поднимаются — и успокаивается.

Слизеринцы уходят, а я остаюсь, дрожащий от холода так, что зубы стучат. Толстовка на спине вымокла, пока я прижимался спиной к стене, джинсы тяжелые от впитавшейся влаги, но я не замечаю таких мелочей.

«При наших-то отношениях… Когда дело касается моего декана»… Как я должен истолковать эти слова? Недавно он заявил, что «все» обо мне знает. Может быть, знает потому, что сам такой же, а у меня на лице написано, о ком я думаю? Да нет, ерунда, не может быть. Хватит с меня и Симуса с его двойными нормами и двойной моралью. Малфой не может оказаться бисексуалом, не может добиваться Снейпа или быть со Снейпом…

А почему не может, собственно! Он привлекателен внешне, золотистые волосы, голубые глаза… Снейп так держал его за руку тогда в подземельях, вправляя вывих. Может быть, я просто не замечал?

Я стою сгорбившись, а потом с криком бью сжатыми кулаками в стену. Еще раз, еще, никого нет, никто не увидит, как я вымещаю внезапное, как удар под дых, разочарование.

Гады! Гады! Двуличные, лживые, до мозга костей фальшивые! Ничего искреннего, ничему нельзя верить!

Я рычу от ярости, а потом долго смотрю на сбитые костяшки пальцев. Достаю из кармана джинсов остатки заживляющей мази в круглой баночке. Из такой же баночки он наносил любрикант…

Круглая склянка летит в стену, трескается, но не разбивается. Я поднимаю ее и швыряю снова, и еще раз, пока стеклянные брызги не разлетаются во все стороны, чудом не попадая в глаза. Очки спасают. Там оставалась мазь? Ну и что, что шрам с губы еще не сошел! Пусть остается! Пусть! Один уже есть, пускай будет еще! И еще! Мне все равно, даже если весь изуродуюсь! Доля моя такая — Избранного героя, отмеченного рубцами, полученными в неравных схватках! Сдохну, победив, скажут спасибо, не победив — забудут назавтра! Я никому не нужен!

Теплые пальцы, проталкивающиеся между моими зубами… Не дающие прокусить губу, предлагающие себя взамен…

Ярость уходит, сменяясь опустошенностью, и я прислоняюсь плечом к стене, не имея сил двинуться с места. Выплеснувшаяся злость не исчезла, она медленно закипает снова, и есть лишь один способ унять ее. Я отрываюсь от стены и провожу по лицу руками, придавая ему спокойное или по крайней мере адекватное выражение. А потом, с трудом передвигая отяжелевшие ноги, иду к замку. В подземелья.

* * *

— Можно войти?

На мой стук брошено короткое «да», из чего можно заключить, что хозяин кабинета не будет рад нарушению своего уединения. Но я все равно вхожу, не дожидаясь позволения, и закрываю за собой дверь, запираю ее на щеколду. Снейп сосредоточенно проверяет контрольные работы — на столе по обе руки от него высятся стопки пергаментов, кончик пера постукивает по губам, глаза скользят по тексту очередного сочинения.

Я смотрю на него и чувствую, что не знаю, о чем говорить. Мысленно усмехаюсь: поздно спохватился. Прохожу к ставшему почти привычным стулу и усаживаюсь, стискивая подлокотники.

Снейп поднимает голову и рассматривает меня с обычным выражением лица, по которому не разберешь, как он относится к моему вторжению.

— Мистер Поттер, как понимать ваш визит? У вас есть ко мне дело?

— Нет, — отзываюсь я, прищуриваясь в ответ, — просто решил вас проведать. Сэр.

Последнее слово звучит оскорбительно даже на мой слух, и он неприязненно вскидывает бровь:

— Весьма неожиданное заявление. Разве вы давно меня не видели?

— Достаточно давно, — я говорю совершенно спокойно.