Евней Букетов

«Сердце у него начало болеть очень рано. К этому еще добавился сахарный диабет. Но он старался вести активный образ жизни, в этом я убедился, когда мы были вместе в санатории «Алматы»; несмотря на слабое сердце, он ежедневно поднимался с постели раньше всех, выходил в сад и бегал трусцой. Притом бегал так долго и усердно, что, придя в комнату, всегда выжимал обильный пот из своего нательного белья. И так каждый день. «Для тебя это большая нагрузка, ведь ты перетруждаешь свое без того слабое сердце», — предупреждал я. «Это рекомендация одного знаменитого профессора-медика, у меня аритмия, нажитая из-за чрезмерно большого веса… Да еще донимает меня и так называемая экстрасистола», — пояснил мой друг. Наивность, говорят, характерная черта богатырей, Евнею, обладавшему истинно богатырским телосложением, она была также присуща… Сейчас я думаю: не утренний ли бег стал причиной нарушения нормальной работы его сердца?..»

Пролежав на больничной койке целых два месяца, Евней Арыстанулы вернулся домой.

В архиве ученого мы нашли письмо, написанное, очевидно, дома, когда недуг уже начал его отпускать: «Глубокоуважаемый дорогой Вениамин Иванович! В этом году не повезло: два месяца пролежал с модным инфарктом и еще два-три месяца положено… выздоравливать. Болезнь, хотя и интересная, по-настоящему дает чувствовать цену жизни, но друзьям своим и Вам в том числе этой болезнью болеть не пожелаю…» Евней Арыстанулы в этом письме сообщал редактору «Простора» В. И. Ларину, что он скоро закончит статью об угле и нефти, которую заказывала редакция журнала. Видимо, этим сообщением он хотел дать знать просторовцам, что жив и по-прежнему готов выполнять их заказы. А известный перестраховщик Ларин уже целый год норовил держаться от него подальше. Сотрудники журнала тоже знали, что впредь ни одно произведение Е. Букетова редактор не включит в номер. Этого не знал только Евней Арыстанулы. Догадался об этом лишь через год, когда, предложив свое новое произведение «Святое дело Чокана», получил из отдела прозы очередную отписку.

Был у него добрый приятель, журналист из газеты «Известия» Павел Новокшонов, который из Караганды переехал на север России, в Вологду. В одном из писем Е. А. Букетов просил друга найти издательство в Москве, где бы смогли напечатать это произведение. «Святое дело Чокана» по своему художественному уровню превосходило все ранее созданное Евнеем Букетовым. Впрочем, дадим слово П. А. Новокшонову. «Произведение крупное, цельное, своеобразное, — писал он в своем ответном письме Евнею Арыстанулы в июне 1981 года. — В нем нет дилетантизма русских авторов и безоглядно-приторного восхваления героя, как это, наверняка, сделали бы многие авторы-земляки. Это серьезное, почти беспристрастное исследование. Характеры поданы объемно, зримо. Нечто большее, чем обычное жизнеописание выдающегося человека, сделано Вами. Вторым планом просматривается мысль о благотворном слиянии разных культур и отнюдь не разноуровневых, как автор скромно оговаривается (европейской цивилизации и дикой степной), а древней казахской и через нее вообще восточной и западной. И не только Валиханов был счастливым продуктом слияния. Целый ряд фигур можно выстроить, вам хорошо известных. И я посмел бы включить в этот ряд и Вас самого. Такие чоканы и впредь будут рождаться на стыках культур… И честное слово, по сравнению с тем, что уже читал прежде, этим Вы поднялись сразу на несколько ступеней. В общем, получился Чокан! Но и на солнце есть пятна. И кое за что должен Вас покритиковать… Предложения таковы: а) Показываю в «Дружбе народов» или в «Современнике» так, как есть; б) Правлю начало и конец (12–15 страниц растянуты, много лишних экскурсов), но прежде копии правки высылаю Вам… Ну, что еще? Словно вновь вдохнул аромат степи, посидел за бесбармаком[70]. И даже пожалел, что в Казахстане мало пробыл… Вспоминаю наши поездки по степи. Все же здорово, что судьба подкинула мне встречу с Вами, дорогой киргиз-кайсак!..»