Евней Букетов

У современного читателя может возникнуть вопрос: «Почему писатель обращался все время в журнал «Простор»?» В то время в Казахстане ведь издавалось множество газет и журналов, особенно на казахском языке?.. Вопрос резонный и вполне понятный. Просто нынешний читатель не знает ситуацию тех лет, когда в любой республике правил балом один человек. От него и вели все нити, поступали негласные указания. При той административно-командной системе господствовало так называемое «телефонное право», оно всегда действовало безотказно. Звонок от первого лица сверху считался законом, ослушаешься — сам загремишь вниз. Потому, когда была дана команда на публичную дискредитацию Е. А. Букетова, все издательства, газеты и журналы, как по уговору, от него шарахались в сторону, никто не осмелился нарушать табу!.. Все редакции разом вернули ему рукописи, даже ранее заказанные статьи, очерки спрятали под сукно. Перестали, как прежде, брать у него интервью. Поверить трудно, но мы говорим о беспрецедентном факте в многострадальной жизни нашего героя.

Вот вам характерный случай, относящийся к тому «застойному времени». Это было на пятом году игнорирования его имени. Евней Арыстанулы, заработав второй инфаркт, лежал в больнице. И когда ему стало немного лучше, он написал письмо заместителю редактора областной газеты «Орталык Казахстан» Сулей-менову: «Милейший Рымкул! Когда долго лежишь прикованный к больничной койке, начинаешь сочинять всякую ерунду. Это тоже образец всякой всячины. Прочти, если понравится, прошу опубликовать под псевдонимом Арыстанов Кабиден (отца звали Арыстан, мое настоящее имя — Ибн-Кабиден). Если же невозможно опубликовать, то знайте, что я все понимаю, обиды не будет. С приветом ваш брат Евней, 28 января 1983 года».

То была рукопись его небольшого рассказа «Червь зависти». И он также пролежал в ящике стола «милейшего Рымкула» восемь месяцев. Только благодаря смелости редактора этой газеты Рамазана Сагынбекова (ныне покойного) рассказ был опубликован 24 сентября 1983 года (фактически за два месяца до кончины автора) под псевдонимом Кабыкен Арыстанов. В настоящее время этот номер газеты экспонируется в мемориальном музее ученого с таким шокирующим посетителей пояснением: «Последняя прижизненная публикация Е. А. Букетова. Редакция не смогла указать настоящее имя автора».

Между прочим, это единственный рассказ, опубликованный, и то в областной газете за последние одиннадцать лет его жизни (с весны 1979 года по осень 1989 года).

И тут уместен вопрос: за что, за какие грехи такое наказание?

В 1976 году Евней Арыстанулы в интервью писателю Оралхану Бокееву так объяснял похожую ситуацию: «Сейчас не время словесных баталий, споров до хрипоты, неприличных перепалок, а время психологических противостояний, значит, и наука, и люди науки стали намного сложнее, и это положение с каждым годом усугубляется, становится труднее, мы живем в такое время…»

Словом, с тем, что он четыре года тому назад предполагал интуитивно, пришлось столкнуться самому. Он не видел выхода из тупика, в который его загнали. В годы политических репрессий, развязанных власть имущими, все было ясно: гонимому навешивался ярлык иностранного шпиона или космополита, а в республиках — буржуазного националиста, и он, горемыка, подчиняясь своей тяжелой судьбе, молча переносил свою трагическую участь в холодных краях или в тюрьме… А за что же наказывали академика Е. А. Букетова: ведь никто его — ни власть, ни репрессивные органы ни в чем не обвиняли; с ректорского поста он ушел по собственному желанию; у него не было ни одного замечания и выговора по партийной линии… Тогда почему и по какому праву его лишили (ведь письменных распоряжений по этому поводу не было) общения с читателями, за что был наложен строгий запрет на упоминание его имени и трудов в печати?

К сожалению, у нас нет ответа на этот вопрос. Остается признать, что фактически это было возмездием, изощренной местью за упрямство, за нежелание раболепствовать перед партийной элитой. А разве за такое наказывают, есть ли в кодексе такая статья? Нет, конечно. Тогда спрашивается, за что?