Евней Букетов

В общем, дело сдвинулось с мертвой точки. Что отрадно, после переезда в новое здание исследователи избавились от дотошных, ежемесячных проверок пожарных. Поднабравшись опыта в прошлом году, теперь действовали увереннее. У некоторых впереди уже маячила защита диссертаций. В целом, было что показать скептикам, не верившим в рискованное начинание. На полках стояли десятки, сотни пробирок, наполненных бензином. Теперь его вонючий запах уже не так раздражал исследователей, ибо это был результат их кропотливого труда.

«Было начало 1983 года. Ебеке любил посидеть с нами в узком кругу в новой лаборатории, — писал мне 26 июля 2004 года Болат Ермаганбетов из Астаны. — Как-то, будучи в мрачном настроении, он сказал мне: «Ау, Бокен, вы, конечно, продолжите это дело дальше, увидите замечательные плоды, меня уже на свете не будет, я буду спать вечным сном под тенью кустарников, что растут на могильном кургане. Если к тому времени не забудете, будете изредка вспоминать обо мне, я буду доволен и буду лежать спокойно…» Я не знаю, почему он так заговорил, сам я от этого сильно расстроился, не зная, что сказать своему наставнику… Впрочем, такая хандра накатывала на него редко. Чаще он рассуждал о выгоде начатого дела, в доказательство приводил экономические расчеты. А когда расчеты показывали обратное, он часто повторял: «Значит, природу не обманешь хитро поставленными опытами…»

К лету 1983 года в исследования внесли существенные коррективы. Суть их заключалась в том, что водород стали вдувать в горячие пробы угля, и поэтому все подготовительные операции, предусмотренные старой технологией, — то есть сушка угля, смешивание его с мазутом, вовсе отпали. Экономия? Конечно, многократная! Им было уже известно, что жидкое топливо можно получать при 325 градусах. Это надо было доказать экспериментально, а потом уж разработать технологию, приближенную к производству. Самое главное — они научились в большом количестве вырабатывать водород, причем экономически выгодным путем. Теперь очередь встала за небольшим опытным заводом, где-нибудь за чертой города. Но для этого нужны были государственные субсидии.

Надежды на то, что ввод завода профинансируют в Казахстане, уже не было. Родная академия, в которой он был действительным членом, по-прежнему хранила молчание. А в то, что помогут угольщики, руководители самой богатой отрасли в казахстанской экономике, Евней Арыстанулы не верил. Для этого нужно было добиться специального постановления правительства республики. А это при его нынешнем положении было нереально. Значит, оставалась одна надежда — на Москву…