Эволюция потребления. Как спрос формирует предложение с XV века до наших дней

В конце концов, до сих пор нельзя с точностью сказать, что денежные переводы действительно значат так много. Некоторые экономисты считают их просто еще одним источником дохода[1604]

. Наши выводы тоже могут быть искажены, так как мы не сравниваем равных. Скажем, семья из Нигерии, которая ежемесячно получает деньги от родственника в Лондоне, будет вести себя иначе, чем бедные соседи. Однако будет ли их потребление как-то отличаться от потребления другого их соседа, который работает в банке и получает жалованье, равное переводу из Лондона? Никто не может сказать наверняка. И хотя в целом семьи мигрантов потребляют больше, по сути денежные переводы сокращают долю трат на еду и одежду. Ведь эти семьи оказываются более обеспеченными, а потому могут себе позволить вложить деньги в землю или бизнес. В этом смысле они не сильно отличаются от прежних поколений, которые в чем-либо преуспевали. С другой стороны, переводы несколько усиливают различия между людьми. Дело в том, что они двигаются в контрцикле, если можно так выразиться: они растут, когда начинается депрессия или происходит какая-то катастрофа, в тот самый момент, когда другие инвестиции и зарплаты сокращаются. Поэтому для семей в развивающихся странах они крайне важны – это своеобразная подушка безопасности в тяжелые времена. Семьи мигрантов смотрят на увеличение переводов как на что-то временное, в отличие от роста зарплаты. Ведь никто не может сказать, будет ли их родственнику всегда так везти за рубежом. Интересно, что дополнительные деньги не толкают их на безумные покупки и они не тратят все сразу. Совсем наоборот – неожиданная удача заставляет их быть благоразумнее, думать о будущем и осмотрительно вкладывать деньги во что-то долговременное. Для многих семей в Африке и других местах миграция – это тщательно продуманный путь. Постепенно один или два члена семьи меняют работу на более высокооплачиваемую. И каждый раз их семья на родине занимает все более и более престижное положение в обществе. Составители исследования по миграции в Африке (Africa Migration Project) предполагают, что чем больше зарабатывают мигранты за рубежом, тем больше пересылаемых денег инвестируется в здоровье, образование и новые дома

[1605]

.

Поэтому, в отличие от отрицательных стереотипов, в действительности миграция больше способствовала инвестициям, чем потреблению. Но это не значит, что мы должны игнорировать нередко драматичное влияние денежных переводов на образ жизни местного населения. Один такой пример – деревня Чен, фермерское поселение на юге Китая, за которой группа этнографов наблюдала начиная с 1960-х. В 1979 году несколько сотен мужчин переехали в Гонконг, где на стройках им удалось заработать в 10–20 раз больше, чем на своем участке на родине. Их деньги и подарки во время поездок домой на Новый год изменили жизнь семей до неузнаваемости. Спустя три года после их отъезда у каждой второй семьи стоял цветной телевизор Hitachi, по которому они смотрели передачи из Гонконга. Вместо того чтобы ходить на политические собрания, они оставались дома и смотрели развлекательные шоу. Они стали носить модную одежду из Гонконга. Появилось соперничество – кто подарит лучшие подарки. В то время как сами рабочие жили в переполненных помещениях, их заработанные тяжелым трудом деньги шли на строительство вилл в гонконгском стиле с ванными, отделанными кафельной плиткой. В этих домах селились их родственники. Тот факт, что некоторые родители предпочитали свои старые дома роскошным виллам, – отдельная тема. Современный дом демонстрировал благосостояние семьи и любовь сыновей. Растущие ожидания стали разрушать прежние ценности и создали культуру зависимости. Праздность, ранее презираемая, теперь стала признаком успеха. На тяжелый труд в поле стали смотреть свысока, как на «отсталое» занятие тех, у кого нет любящего сына, который зарабатывал бы хорошие деньги в Гонконге. В деревне молодые люди начали бездельничать, существуя либо за счет денег своих щедрых кузенов, либо с помощью контрабанды и воровства. Им не хотелось идти работать, ведь по сравнению со всем этим на местной работе платили копейки[1606].