Эворон

Суровая зима пришла в отроги Сихотэ-Алиня. Не успел завершиться медвежий праздник, как потянуло ледяным ветром с севера, со стороны Охотского моря, градусник на стене школы показал минус тридцать и при такой погоде налетел ураган — дальний отголосок зимних японских тайфунов.

Ураган разрушил электростанцию, унес по льду неизвестно куда стоявший на берегу бревенчатый магазин, замел дороги, отрезал Уську от большой земли.

Несколько дней доедали орочи старые запасы мяса, дожигали случайно оставшийся керосин — его ведь теперь, после открытия электростанции, не запасали. Потом затеплились в избах и юртах лучины, заплакали от голода дети. Пища кончилась. Пришел в школу Тончи Батум.

— Дайте мне спички, учитель, — попросил он Сидорцева.

— Как я могу, Тончи? Только половина коробки осталась — лучины разжигать.

— А что говорит радио?

— Радио говорит — скоро придет помощь. Из Совгавани уже вышли трактора, но сильно большие заносы.

— Будэнгери сказал деду: помирать надо. И Покто сказал.

— Разве можно слушать шамана? А Покто я покажу! Еще один шаман нашелся…

— Дайте мне только пять спичек, Николай Павлович. Попробую пойти на охоту. Дети хотят есть.

Отсчитал Сидорцев из худого коробка пять спичек и отдал ученику. Тончи завернул их в тряпицу, сунул за пазуху и ушел в пургу. Не хотел отпускать его Николай Павлович — кто же охотится в непогоду? И зверя не найдешь, и себя погубишь. Задумаешь согреться — не сможешь. Не загорится костер на большом ветру. Хоть полные карманы спичками набей.

Не хотел отпускать — да не смог удержать.

Вернулся Тончи через несколько дней помороженный, еле живой от усталости. Впрягшись в веревочную петлю, тащил за собой тушу оленя. У себя в юрте он вместе с дедом оттаял тушу, разделил ее на равные маленькие куски и разнес по всем жилищам Уськи. Первый кусок принес в школу, Сидорцеву, и вместе с мясом отдал учителю четыре оставшиеся спички…