Еврейский камень, или собачья жизнь Эренбурга

Илья Альтман детально, с беспристрастностью историка исследует происходившее вокруг «Черной книги», выявляя принципиальную точку зрения Эренбурга во всех случаях. Из приведенных эпизодов формируется четкое ощущение, что Жданов и Александров, считавший издание документального эпоса «нецелесообразным», а позднее — сталинист Шепилов, получивший через десятилетие гротескную кличку «и примкнувший к ним Шепилов» — к ним, то есть к Маленкову, Молотову и Кагановичу, оставшимся верными гулаговской системе большевизма, — стояли за справкой, которую подготовил заведующий отделом издательств Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) некто Морозов. Справка датирована 7 октября 1947 года. Сам Морозов не мог бы отважиться уничтожить готовые к печати материалы. «Книга содержит серьезные политические ошибки», — клевещет справка. Авторами подобного безапелляционного вывода могли быть только Жданов и восходящая партийная звезда Суслов. Они, безусловно, обсудили возникшую ситуацию со Сталиным. Через три с лишним месяца произошло минское убийство. С абсолютной уверенностью можно утверждать, что Эренбург отдавал себе отчет, с кем он вступил в бой и какова ставка в развернувшемся сражении. Если вычленить и наложить определенные факты из жизни страны на то, что происходило с «Черной книгой», вычертив кривую деятельности Жданова и Суслова, с привлечением известного из руководящих указаний Сталина, — вырисуется совершенно недвусмысленная картина продолжения духовного геноцида и подготовки физического, образец которого убедительно продемонстрировал нацизм, начав с депортации евреев в лагеря, увольнения их с государственной службы и газетных статей, разжигавших ненависть.

Вообще параллелизм в поступках Гитлера и Сталина поражает далеко не странными, если вдуматься, совпадениями.

Феликс Мендельсон-Бартольди

В 1937 году Карл Фридрих Герделер подал в отставку и ушел с поста мэра Лейпцига в знак протеста после того, как по распоряжению фюрера статую композитора Феликса Мендельсона убрали с законного места напротив городского концертного зала. Гитлер возненавидел Герделера за то, что он якобы затягивал установку другого памятника — Рихарду Вагнеру. В прошлом Герделер приветствовал приход нацистов к власти, но вскоре пересмотрел отношение к ним и принял участие в различных антигитлеровских проектах. За три дня до покушения в «Волчьем логове» гестапо намеревалось арестовать Герделера, но он, предупрежденный доброжелателями, скрылся. После 20 июля бывший мэр все-таки попался в лапы Мюллера и окончил дни на виселице в тюрьме Плётцензее февральским утром 1945 года.

Между тем изображение Феликса Мендельсона не давало покоя и советским антисемитам. Портрет композитора, помещенный в настенный медальон, смотрел в течение долгих лет на посетителей Большого зала Московской консерватории. Внезапно Мендельсона решили заменить Даргомыжским в нарушение специального постановления комитета, который посчитал необходимым украсить зал портретами только симфонистов. Даргомыжский не создал ни одной симфонии. Но что Сталину до того? Он будто действовал по инструкции другого выдающегося антисемита — Василия Васильевича Розанова, хотя барельеф основателя консерватории Николая Рубинштейна оставил в покое. А Розанов еще до революции требовал и устранения Рубинштейнов — всех: Антонов, Николаев и прочих — кто попадется! Он требовал изгнания из музеев «разных» Левитанов и Гинсбургов, а также «какого-то скульптора с „Ермаком“, „Грозным“… „Умирающим Спинозой“». Розанов притворяется, что забыл фамилию скульптора Антокольского. Призывы этого человека к актам вандализма не возымели своего действия даже в самые погромные времена.

До сих пор где-нибудь на складе пылится медальон с изображением Феликса Мендельсона, так и не возвращенный на законное место. Никто не отважится — я не говорю: восстановить справедливость, но просто вернуться к вполне логичному решению комитета, вынесенному еще в XIX веке.

Сегодняшний день — зеркало вчерашнего