Еврейский камень, или собачья жизнь Эренбурга

Исчезни, не дай Бог, она — останутся слухи да постоянно опровергаемые нацистами легендарные рассказы о гибели, сопротивлении и мужестве миллионов. Яд национализма постоянно разъедает души людей, мнящих себя патриотами. С таким явлением очень трудно или даже невозможно бороться. «Черная книга» позволяет дать отпор — по-эренбурговски: бой! — всем тем, кто пытается переиначить прошлое, приспосабливая его к собственным корыстным целям. Не здесь ли кроется причина ненависти к Эренбургу? Не здесь ли кроется причина стремления замолчать и видоизменить его роль во время великой войны России с Германией?

На взгляд издателей

Жмеринское гетто в «Черной книге» упоминается лишь вскользь. Мой близкий друг, профессор-отоларинголог Ефим Моисеевич Альтман, был его узником в годы оккупации. На основе детальнейших многочасовых бесед с Ефимом Моисеевичем, которые совпадали почти во всех подробностях с тем, что я узнал раньше от приятеля юности врача-педиатра Юрия Лейбмана, тоже узника этого гетто, я создал целую часть неопубликованного романа «Неосвещенная страна». Любопытно, как издатели смотрят по-разному на произведение. Одни хотели бы иметь историю, связанную с гетто, другие требуют устранить все, что относится к гетто, и хотят напечатать лишь главы о генерале Власове и его солдате Вовке Огуренкове, третьи безразличны к гетто и Власову: они хотят взять все, что касается оккупационного быта и мельчайших черточек военной эпохи. До перестройки я пошел на компромисс. Вынул из текста гетто и Власова и дал название повести «Оккупация». В разгар перестройки книгу, принятую «Советским писателем», переносили из одного годового плана в следующий, бумагу украли, потом уничтожили и верстку. Осталось двойное указание в планах. Когда я начал протестовать, ежевечерне раздавались звонки по телефону с угрозами. Я предпринял еще кое-какие меры, но безрезультатно. Криминал захватил все позиции.

Мне очень интересно, какая борьба развернется вокруг новой книги.

«Город без жидов»

В «Черной книге» есть глава «На родине». Действие происходит в Браилове. Городок расположен неподалеку от Жмеринки и тесно связан с ней. Повествование о гетто я начинал с событий, происшедших именно в Браилове, где жили старшие Альтманы — дедушка и бабушка со стороны матери. Летом в Браилове уже хозяйничали немцы, приступив к планомерному уничтожению еврейского населения в соответствии с приказом командующего 6-й полевой армией генерал-фельдмаршала Вальтера фон Рейхенау. Жмеринка находилась до 1944 года в руках румынских войск, но, несмотря на варварскую расистскую политику маршала Антонеску, использующего различные способы ликвидации евреев, там царили все-таки иные порядки. Отсутствовала бюрократическая методичность, скрывающихся в подполье ловили менее активно, в помещении юденрата на стене висели портреты реджины Елены и короля Михая. Гетто под румынами кое-как дышало. Работали даже школы.

В Браилове — ничего подобного. Гетто здесь — тюрьма, из которой людей выводили на расстрел. Ефим Гехман, который родился и жил в Браилове, пишет в «Черной книге»: «Река Ров, протекающая через местечко, служила границей с Транснистрией, и через нее перебралось около трехсот человек». Среди тех, кому удалось уйти в Транснистрию, оказались и Альтманы. Жмеринка приняла тех, у кого были там родственники. Когда я собирал материал для романа, то не читал очерка Ефима Гехмана, но довольно сносно и без ошибок описал исход стариков из Браилова в Жмеринку, находящуюся на территории Транснистрии.

«Большинство из них нашло убежище в жмеринском гетто, — продолжает Ефим Гехман. — В апреле были расстреляны последние евреи Браилова». Дедушку и бабушку Альтмана приютила дочь. Они прожили в тайнике три месяца. Их дальнейшую судьбу я предугадал с теперь поразившей меня точностью. И Ефим Альтман, и Юрий Лейбман, вспоминая, ни на миллиметр не отклонились от правды. Ефим Гехман свидетельствует: «Через месяц румынская жандармерия Жмеринки выдала германской полиции двести семьдесят браиловчан, их погнали в Браилов и там расстреляли у той же гранитной кручи». Бабушку Альтмана доставили в Браилов своим ходом — в инвалидной коляске, некогда привезенной из Германии. Немцы смеялись, наблюдая, как старики толкали коляску.

В июне 1942 года у въезда в Браилов немцы повесили плакат: «Город без жидов». Подобные плакаты в первые недели войны появились во многих маленьких городках Прибалтики. Там местное население, вооружившись, осуществляло геноцид. Возгласы евреев и русских: «На кого вы нас оставляете?!», которые Лотта слышала в Риге по дороге на вокзал из гостиницы «Рим», явились пророческими. Евреи и русские предчувствовали, что произойдет, когда вермахт оккупирует прибалтийские территории.