Эвридика

Эвридика. Ты уверен, что даже те слова, которые были произнесены помимо нашей воли и которые уже нельзя вернуть, что и они тоже все еще у нас на устах, когда мы говорим?

Орфей (хочет обнять ее). Ну да, моя глупышка…

Эвридика (высвобождаясь). Подожди, не обнимай меня. Лучше объясни. Это все на самом дело, то, что ты мне сейчас говорил или только ты так думаешь? Есть кроме тебя и другие люди, которые так говорят?

Орфей. Конечно.

Эвридика. Ученые? Ну те, кто обязан разбираться в таких вещах, те, кому можно верить?

Орфей. Да.

Эвридика. Выходит, человек никогда не бывает один, раз все это мельтешит вокруг. Никогда не бывает искренен, даже если изо всех сил хочет этого… Если все слова остаются с тобой и все гнусные взрывы смеха, если все руки, которые касались тебя, все еще липнут к твоей коже, значит, никогда не сможешь стать иной?

Орфей. Что ты тут сочиняешь?

Эвридика

(после паузы). Скажи, по-твоему, даже если еще ребенком знаешь, что придет день и тебе необходимо будет стать совсем чистой, совсем честной, то все равно и тогда ничего нельзя изменить? А если об этом рассказываешь? Если говоришь, я сделала то-то, я произнесла или выслушала такое-то слово, я кому-то позволила… (Останавливается.) Когда рассказываешь о таких вещах другому человеку, ну, например, тому, кого любишь… как они считают, твои ученые, может ли это убить все то, что толпится вокруг нас?

Орфей. Да. Они называют это исповедоваться. Считается, что после этого ты вымыт до блеска, весь так и сверкаешь…

Эвридика. Вот как! И они в этом совершенно уверены?

Орфей. Они говорят, что да.

Эвридика (после минутного размышления) . Да-да, но что, если они заблуждаются или говорят просто для того, чтобы выведать всю подноготную, что, если от признания все это оживает с удвоенной силой, станет вдвойне живучим; что, если и другой человек отныне будет все время вспоминать об этом… Скажи своим ученым, что я им не верю, что, по-моему лучше уж ничего не говорить…

Орфей смотрит на нее.

(Замечает это и добавляет поспешно, прильнув к нему.)

Или же, любимый, если все так просто, как было вчера у нас с тобой, лучше рассказать обо всем, как я.

Коридорный стучится в дверь и входит.

Коридорный. Мсье звонил?

Орфей. Нет.

Коридорный. О, прошу прощения. (Делает шаг к двери, с порога.) Должен сказать, мсье, что звонок не работает и что если мсье хочет позвонить, то лучше просто позвать.

Орфей. Хорошо.

Коридорный (хотел было уйти, но передумал, прошел, через комнату к окну и стал сдвигать и раздвигать шторы). Зато шторы в полном порядке.

Орфей. Мы видим.

Коридорный

. Есть номера, где, наоборот, звонок работает, а шторы нет. (Собираясь уходить.) Но все же, если мсье пытался их раздвинуть, а они не действовали, мсье достаточно было позвонить… (останавливается) позвать, наконец, потому что, как я уже говорил мсье, звонок… (Разводит руками и выходит.)

Орфей. Вот наш первый странный персонаж. Будут еще и другие. Впрочем, этот, должно быть, честный, бесхитростный овернец.

Эвридика. О нет! Он все время смотрел на меня. Разве ты не заметил, что он все время смотрел на меня?

Орфей. Тебе почудилось.

Эвридика. Нет, мне больше нравился другой, гораздо больше нравился другой- из «Комеди Франсэз»… Сразу чувствуешь, что он никогда не будет слишком опасен, даже в трагедии…

Коридорный стучится и снова входит. Чувствуется, что он стоял за дверью.

Коридорный

. Прошу прощения. Я позабыл сказать мсье, что хозяйка просила его спуститься вниз: в карточке, которую вы заполнили, чего-то не хватает. Хозяйка должна отдать ее сегодня вечером.

Орфей. Нужно спуститься немедленно?

Коридорный. Да, мсье, если возможно.

Орфей. Хорошо. Иду. А ты пока что оденься, мы пойдем пообедаем.

Коридорный открывает дверь, пропуская Орфея, и выходит за ним, но почти тотчас же возвращается, подходит к Эвридике, которая уже встала.

Коридорный (протягивая ей конверт). Вам письмо. Я должен был передать его вам с глазу на глаз. Хозяйки в конторе нет. Я солгал. Тут всего один этаж. У вас только полминуты, чтобы прочесть письмо. (Стоит перед Эвридикой.)

Она слегка дрожит, когда берет письмо, распечатывает его, читает и, не изменившись в лице, разрывает, потом идет к корзинке и выбрасывает клочки.