Европа-45. Европа-Запад

Современный военный корабль полон громкоговорителей. Вся его большая и сложная жизнь регламентируется по радио. Радио — это и спасение для каждого моряка, и проклятие. Оно не дает человеку ни одной минуты покоя, оно все время бормочет, все время приказывает, кого-то куда-то посылает, оно никогда не спит и тебе не дает заснуть, а если, измученный, ты упадешь где-нибудь на твердый металлический пол и забудешься самую малость, оно поднимет тебя среди ночи тревожными звонками и бросит на боевой пост, где ты должен умереть или победить.

Все началось тогда с радио. Клифтон Честер, выбрав свободную минуту, болтал с ребятами, что дежурили около пом-помов^[16]на верхней палубе, как вдруг у него над ухом задребезжал металлический голос: «Радио — капитану Роуперу! Радио — капитану Роуперу! »

Клифтон вмиг скатился по узкому трапу на вторую палубу, пробежал на корму, загремел по ступенькам еще ниже и уже стоял, запыхавшийся, бледный, в радиорубке.

— Заберите свою радиограмму,— сердито сказал ему лейтенант, дежуривший в рубке.— Она зашифрована так, что мы здесь ничего не можем понять. Ломайте над нею голову сами.

Клифтон отнес телеграмму капитану.

Тот, наверно, расшифровывал ее сам: он долго сидел в каюте, закрыв дверь и приказав Клифтону никого не впускать к нему. Затем велел идти за чаем и предупредил, что чай надо приготовить на несколько персон.

Когда с большим мельхиоровым подносом в руках Честер вернулся и толкнул дверь каюты ногой, то увидел, что у капитана Роупера уже сидят гости: адмирал со своим платиновым портсигаром в руке и еще два офицера из штаба адмирала. Все смотрели на бледное аскетическое лицо Роупера, который как раз заканчивал, должно быть, сильно поразившую всех фразу.

— ...«Тирпиц» с эскадрой вышел из Альтен-фиорда,— услышал Клифтон.

У него внутри все напряглось от предчувствия надвигающихся событий. Наконец-то! Наконец этот «Тирпиц» — гроза всех северных конвоев, этот фашистский линкор, который со своими трехсотвосьмидесятимиллиметровыми орудиями дежурил за несколькими рядами бонов и противолодочных сетей в узком норвежском фиорде, спрятавшись за скалистыми берегами,— наконец-то он вышел навстречу британской эскадре, и она вступит с ним в бой, чтобы победить! Ведь британцы всегда побеждают!

Об этом «Тирпице» рассказывали легенды. Гигантский корабль водоизмещением в сорок две тысячи тонн, оснащенный новейшим оружием, имеющий на борту собственные самолеты, прикрытый необыкновенно толстой броней, он вызывал смешанное чувство страха и восхищения одновременно. Однотипный с ним линкор «Бисмарк» одним-единственным залпом бортовых орудий потопил в начале войны самый большой военный корабль мира — британский линейный крейсер «Худ». Этот факт красноречиво свидетельствовал о боевой мощи «Тирпица». Однако «Бисмарка» все же потопили, и потопили британские моряки,— стало быть, «Тирпиц», как бы он ни был опасен, тоже может быть побежден. Честер знал это, как знал это и каждый британский моряк. Наверно, и капитан Роупер радовался случаю поквитаться с вражеским линкором. Поэтому и считал необходимым предупредить адмирала, чтобы тот как следует приготовился к встрече с фашистской эскадрой.

Ни одним движением не выдавая своего волнения, Клифтон ставил на стол чашки, сахарницу, чайник.

— Странно только,— продолжал Роупер,— что сообщение пришло от нашего агента с острова Магерей, в районе Норд-капа. Как могли все остальные агенты прозевать эскадру, когда она шла вдоль побережья?

— А она там и не шла,— усмехнулся адмирал.— Из Альтен-фиорда есть пять выходов. Целый лабиринт шхер. «Тирпиц», очевидно, пробрался незаметно до самого северного рукава Альтен-фиорда и вышел в открытое море уже через Порсангер-фиорд.

— «Тирпиц» идет вместе с крейсером «Адмирал Шеер» и двенадцатью эскадренными миноносцами, с воздуха его прикрывают сотни самолетов.

— Ну уж и сотни! — отхлебывая налитый ему Клифтоном чай, пренебрежительно проговорил адмирал.— Уверяю вас, что там не больше десятка. И вся эта так называемая эскадра для нас просто ерунда. Особенно, если мы еще дадим знать американской эскадре, которая идет севернее нас. Тогда ни один вражеский корабль не вернется в свой уютный фиорд.

— Мой служебный долг — известить обо всем Лондон,— сказал Роупер.

— Мой служебный долг тоже требует этого,— сказал адмирал.— Но я извещу господ из Уайтхолла^[17]тогда, когда мои корабли сделают первый залп по «Тирпицу».

— Это ваше дело, сэр,— твердо сказал Роупер.— Что же касается меня, то я это сделаю сейчас. Сержант Честер!

— Слушаю, сэр! — вытянулся Клифтон.

— Отнесите эту радиограмму.

— Да, сэр.