Европейское турне (СИ)

Личные интересы, семейные, клановые, государственные… и тронуть по сути никого нельзя. Практически у каждого найдётся покровитель из самых высоких сфер, который уверит жандармов, что этот достойнейших человек — никакой не заговорщик, а настоящий герой, работающий под его руководством на благо Государства. Или напротив — детишки балуются.

Покровитель может порой скрипеть зубами, но своих сдавать нельзя. Ибо родственники, деловые партнёры или однокашники. В худшем случае пожурят и отправят лечиться за границу. Ну или в провинции отсиживаться, в родовом поместье.

Деньги берут с лёгкостью неимоверной, хотя предпочитают, конечно, борзыми щенками в виде выгодных заказов или услуг. А что не скрываются, так король-то слабый!

По сути, Людвиг держится только потому, что группировки более-менее равны по силам. Ну и многочисленный средний класс с низовым дворянством как сдерживающий фактор. Эти как раз не ассоциируют свои хотелки с государственной необходимостью, зато прекрасно понимают, что значат времена перемен для обычных людей. Тех, кто не относится к небожителям.

Если уж я разобрался…»

Попаданец заметно преуменьшал свои аналитические способности. Неплохой интеллект, отточенный учёбой в двадцать первом веке и выживанием в веке девятнадцатом. Занятия политикой, военным делом, управлением, а самое главное — несколько иной взгляд на вещи.

Местные, при всём их интеллекте, едва ли не поголовно страдают ограниченностью мышления. В аристократии они видели не змеиное кубло, а достойных помощников государя. Алекс же видел что есть… гадючник.

Как можно считать опорой трона некий аристократический род, если основатель оного получил звание графа за ветвистые рога и благосклонность короля к его супруге? Да и потомки, как правило, не лучше. Встречались и достойнейшие люди, полководцы и управленцы. Но полководцами и управленцами они стали исключительно потому, что выбор достойных кандидатов проводился в очень узком кругу.

На уровне дворян служивых родовая честь и правда не являлась пустым звуком. Собственно, она-то и мешала стать дворянству служивому придворной аристократией.

Так что в верхушке люди, ничуть не отличавшиеся от коллег из двадцать первого века. И отношение к ним у попаданца соответствующим, никаких иллюзий.

Вот только что делать с результатами, если король ничего не хочет слышать о государственных делах? Делами культуры и искусства занимается вполне успешно, особенно после придания ему вектора. Всё-таки детский парк подданным куда более понятен, чем Нойшванштайн[156]

, как это происходило в другой истории. Экономика, политика, военное дело — безнадёжно. Заученные фразы и такие же заученные шаблонные решения, вдолбленные воспитателями, а понимания нет.

Может, всё-таки попробовать? Не в лоб, а исподволь, потихонечку?

Алекс прокачал мысленно варианты разговора, достаточно правдоподобно представляя себе реакцию Его Величества. Может и сработать, хотя затянется это на месяцы, причём не факт, что в конце обернётся хоть каким-то положительным результатом.

— Узнай, Его Величество у себя? — Спросил он приставленного лакея. Оказалось, что да, причём в кабинете и один, случай не частый.

Фокадан поспешил туда, едва не срываясь на неприличный во дворце бег.

— Куда! — Остановил его секретарь, — а это вы, Полковник, проходите.

Взгляд канцелярской крыски стал влажным и восторженным — так смотрят школьницы на своих кумиров. Настолько похоже, что попаданца передёрнуло от нахлынувших ассоциаций[157].

— Его Величество у себя?

— У себя, Полковник, — секретарь, едва не обожествлявший Фокадана после серии изобретений, изменивших мир, ухитрялся произносить некоторые слова с заглавной буквы.

— Только, — замялся крыс, — зубы у него.

Алекс кивнул — дескать, понял, и открыл дверь. Людвиг сидел в кресле оплывшей тряпичной куклой. На столе баночка, в руках тряпицы и… характерный запах хлороформа.

Попаднец уже знал, что в этом времени хлороформ частенько используют при зубной боли, но только сейчас дошло. Людвиг Второй — токсикоман[158]

. Отсюда его постоянные грёзы, детскость и несуразные выходки.

Молча закрыв дверь, ничего не ответил секретарю, и вышел, обдумывая ситуацию. Как теперь быть, он плохо понимал, сталкивался с таким ещё дома, на подработке.

Парнишка-разнорабочий вёл себя как ребёнок лет десяти. Ситуацию прояснил тогда сосед парнишки — оказалось, ребячливый разнорабочий в детстве токсикоманил, что и сказалось на интеллекте. Он просто не вырос интеллектуально.

Хлоформ, конечно, не ацетон, и не даёт заметной деградации личности, но последствия всё же видны, Людвиг регулярно пребывает в мире грёз. И всё его стремление к культуре, это неосознанное стремление вернуться обратно.

Как быть, Алекс решительно не понимал.

Глава 18

Проблемы с Его Величеством никуда не делись, но очень быстро отодвинулись на второй план — надвигалась война. В воздухе уже давненько пахло порохом, поскольку Австро-прусско-итальянская война 1866 года, по сути закончилась пшиком, и стороны остались при своих.