Европейское турне (СИ)

Если вспомнить, что основной поставщик хлопка в мире именно Конфедерация, ход получался очень красивым. Немало интересных политических и экономических сюжетов можно навертеть вокруг этого факта. Вот тебе и незаметные баварские спецслужбы, не имеющие громкой славы. Просто качественная европейская школа.

Хорошая мысля приходит опосля, задним числом Алекс нашёл немало сомнительных моментов, которые должен был увидеть.

— Политик, м-мать… умный-разумный, послезнание у него, людей умеет направлять. Подумать, что половина достижений держится на случае, а вторая на известности и харизме, не судьба. Зазнался. Далеко, ой как далеко до нормального аналитика!

Попаданец после осознания неприятной информации впал в другую крайность, занимаясь самоуничижением. Прекратилось это только после начала войны, на самоистязание просто не оставалось времени.

Кельтика сходу вступила в войну, но к счастью, поначалу именно как инженерная часть. Редкие стычки с австрийскими разъездами и передовыми частями закалили бойцов, а значимых потерь батальон не понёс. Ремонт мостов и дорог, строительство укреплений, наведение понтонов[183] перед отступающими войсками.

Пруссаки словно задались целью продемонстрировать блицкриг[184], достойный стать эталоном для учебников по тактике. Алекс невольно восхищался, немного понимая потрясающее мастерство прусских военачальников и выучку кайзеровских солдат. На ум приходила только одна аналогия — Спарта.

Марши по тридцать-пятьдесят километров в день, после которых полки Вильгельма сходу шли в бой и громили войска Германского Союза. Они умело пользовали железными дорогами, ведя порой бой с колёс, они… Словом, полковник Фокадан восхищался пруссаками.

Нельзя сказать, что в Германском Союзе солдаты вовсе уж скверные. По выучке они несколько уступали пруссакам, но не критично. Хуже с военачальниками.

Первую скрипку в Союзе играла Австрия, во многом при попустительстве Людвига, отстранившегося от дел военных. В Двуединой Империи[185] при выборе полководцев, да и офицеров вообще, руководствовались прежде всего политическим раскладом. Умение воевать шло придатком, да и то не всегда, если повезёт.

Эрцгерцог Альбрехт Фридрих Рудольф Австрийский, герцог Тешинский, возглавлявший войска Германского Союза, считается хорошим военачальником, да и является таковым. Вот только против него стоит Мольтке[186]. Попаданец, ранее весьма далёкий от военного дела, слышал о Мольтке немало лестного ещё в двадцать первом веке, а о герцоге Тешинском — ничего.

Назначение офицеров из-за принадлежности к каким-то политическим партиям, умения интриговать и национальности. Реалии Австро-Венгрии, этой лоскутной монархии[187], таковы, что учитывать национальность любого управленца и офицера жизненно необходимо. Когда Алекс впервые услышал это, не поверил ушам.

Такая политика и в мирное время вызывала порой пробуксовку военной машины, а уж во время войны подобная политика мешала крепко. Словом, австрийская армия только-только не дотягивала до звания второсортной, причём скорее благодаря размерам и техническим новинкам.

Два месяца, и прусская военная машина захватила Чехию, добрую треть Баварии и немалую часть собственно Австрии. А потом пришли русские.

Попаданец прекрасно помнил тот день, когда пришло сообщение, что русские войска наконец-то пришли на помощь союзникам. Помощь немногочисленная, всего-то тридцать тысяч войск, стоявших в Царстве Польском.

Больше Российская Империя не могла выделить, чтобы не оголять границы и не допускать волнений в Польше, традиционно начавшихся после вступления России в войну. Чуда не случилось, пруссаков столь малыми силами не разгромили.

Никаких генеральных сражений не случилось, русский командующий напрочь отверг предложение эрцгерцога. Вместо этого русские начали применять волчью тактику, кружа вокруг пруссаков и выкусывая их части.

Блестящих спартанцев раздергивали по частям в малых сражениях, где редко-редко сходились в боях хотя бы полки. Начинающих мастеров блицкрига били лапотники. Привычно, без какой-то видимой удали или огонька, будто делая давным-давно надоевшую, но очень важную работу.

Фокадан пересёкся как-то с русским полком, разбирая понтоны за отступающими австрийцами. Русский офицер в запылённом мундире, с физиономией бабника, картёжника и пьяницы, на прекрасном немецком попросил его погодить.

Усталые русские солдаты быстро перебрались на другой берег. По пути они беседовали друг с другом на какие-то совершенно бытовые темы. Погода на немеччине, землица, стати той вдовушки, что давеча так смотрела. Ничего героического в их облике не наблюдалось. Обычные усталые мужики, в большинстве своём за тридцать, небритые и запылённые.

Через полчаса раздались звуки перестрелки. Попаданец дёрнулся было помогать смертникам, решившим устроить засаду прусскому авангарду[188], но глянул на своих, ещё толком необстрелянных солдат, и остался на месте, ожидая остатки русского пехотного полка. Это всё, чем он мог помочь.

— Стоим, — с тоской сказал он офицерам, — подождём храбрецов.