Европейцы

– Вы сейчас это придумали? – спросила Евгения.

– Нет, это истинная правда. Я не появлялся потому…

– А! Сейчас мы услышим причину.

– Потому что мне хотелось о вас подумать.

– Потому что вам хотелось лежать! – сказала баронесса. – Я насмотрелась, как вы лежите – или только что не лежите – у меня в гостиной.

Эктон остановился, он словно всем своим видом молил ее не спешить. Она замедлила шаги, и несколько секунд он на нее смотрел; он находил ее совершенно обольстительной.

– Вы пошутили, – сказал он. – Но если вы правда уезжаете, это очень серьезно.

– Если я останусь, – сказала она с легкой улыбкой, – это будет еще серьезнее.

– Когда вы уезжаете?

– Постараюсь как можно скорее.

– Почему?

– А почему я должна здесь оставаться?

– Потому что мы все вами восхищаемся.

– Это не причина. Мной восхищаются и в Европе.

И она снова пошла по направлению к дому.

– Что я должен сделать, чтобы удержать вас? – спросил Эктон. Он правда хотел ее удержать, и он не преувеличил, говоря, что всю эту неделю думал о ней. Теперь он в самом деле был в нее влюблен; так он чувствовал, или, во всяком случае, так ему казалось; и единственное, что его останавливало, – он не знал, можно ли ей доверять.

– Что вы должны сделать, чтобы удержать меня? – повторила она. – Так как я всей душой стремлюсь уехать, то сообщать это вам не в моих интересах. Да и право, мне ничего не приходит в голову.

Он молча шел рядом с ней; то, что она сказала ему, подействовало на него гораздо сильнее, чем это можно было предположить. С того вечера, когда он возвратился из Ньюпорта, она, смущая его покой, неотступно стояла у него перед глазами. То, что ему сказал Клиффорд Уэнтуорт, тоже на него подействовало, только противоположным образом, не освободив, однако, из-под власти ее чар, как ни восставал против них его ум. «Она не честна, она не честна», – твердил он себе. Он твердил это десять минут назад и летнему небу. К несчастью, он не мог решить этого окончательно и бесповоротно, а сейчас, когда она была возле него, это вдруг стало так мало значить. «Эта женщина способна солгать», – повторял он всю неделю. Когда сейчас он напомнил себе о своем открытии, оно почти не испугало его. Он чуть ли не хотел заставить ее солгать, чтобы потом, уличив во лжи, посмотреть, как это ему понравится. Он не переставая об этом думал, идя рядом с ней, а она тем временем шла вперед своей легкой, изящно-величавой походкой. До этого Эктон сидел рядом с ней, катался с ней в коляске, но ему ни разу еще не случалось идти с ней рядом.

«Бог мой, до чего же она comme il faut», – сказал он себе, незаметно на нее поглядывая. Когда они подошли к домику среди яблонь, баронесса, не пригласив Эктона зайти, вошла в калитку; но она обернулась и пожелала ему доброй ночи.

– Я задал вам на днях вопрос, и вы так мне на него и не ответили, – сказал Эктон. – Вы отослали бумагу, которая возвращает вам свободу?

Она какую-то долю секунды помедлила – очень естественно.

– Да, – сказала она просто.