Фабрика офицеров

— Если я все правильно поняла, господин майор, — быстро заговорила Мария, — то это, возможно, была даже любовь.

— Так точно, — подтвердил Хохбауэр, отметая в сторону ловушку Крафта. — Да, я готов ко всем последствиям, Мария, и сегодня же вечером.

— Не спешите, не спешите! — воскликнул майор, почувствовав, что подошло время снова взять бразды правления в свои руки.

В душе майор подумал о том, что такой поворот в ходе разбирательства не так уж и плох, так как случай изнасилования в его подразделении лег бы черным пятном на его собственную репутацию, а такой поворот отнюдь не сулил никакого наказания, а сама по себе помолвка разом разрешила бы все проблемы. Лучший аргумент для решения этого разбирательства было трудно и представить. Да и почему, собственно, он должен делать одолжение этому упрямому офицеру Крафту? Вопрос теперь заключался только в том, как именно провести это дело на последнем повороте.

— Итак, фрейлейн Кельтер, — важно произнес майор, — сначала вы утверждаете, что над вами было совершено насилие, а потом начинаете уверять нас в том, что ничего подобного не было. Так каково же ваше последнее утверждение?

— Да, господин майор, — начала Мария Кельтер, бросив беглый, но красноречивый взгляд на застывшего Хохбауэра, — я кое-что передумала. Мне только сейчас стало ясно, что… что до насилия дело и не дошло. Да и какое это могло быть насилие?

— Значит, говорите, до этого дело не доходило? — спросил майор, наморщив лоб.

— Нет, разумеется, нет, — подтвердила девушка. — Сначала он вел себя так дико, что я даже начала было защищаться. Но когда дело пошло дальше, то он вообще ничего не… Если вы понимаете… — И она замолчала.

Капитан Федерс так захохотал, что казалось, вот-вот свалится со стула на пол. Созданный им шум можно было принять за прорыв плотины. Все присутствующие уставились на него такими глазами, как будто он был пришельцем с другой планеты.

— Боже мой! — сквозь смех громко удивлялся капитан. — До чего же комичен наш мир!

— Я надеюсь, капитан Федерс, — прервал его майор Фрей, — что вы возьмете себя в руки и сможете продолжать следить за ходом разбирательства. А теперь, фрейлейн Кельтер, мы благодарим вас за оказанную нам помощь. Вы можете идти.

Мария Кельтер дружески улыбнулась всем, но особенно нежная улыбка предназначалась Хохбауэру.

— Я жду тебя, — сказала она ему нежно, хотя в голосе ее все же чувствовался нажим. Сказав это, она быстро вышла из комнаты.

— Таким образом, дело можно считать ясным, — сказал майор. — На этом мы его закрываем. Или я заблуждаюсь, господин Крафт?

— Так точно, господин майор, — ответил ему обер-лейтенант. — Вы действительно заблуждаетесь. И мне очень жаль вас. Или я могу надеяться, что и вы тоже пришли к негативному решению?

— Как я могу к нему прийти, это после таких-то ущербных доказательств, с которыми вы нас познакомили, Крафт!

— Ну, хорошо, господин майор, тогда вы сейчас придете к этому!

Сказав эти слова, обер-лейтенант Крафт под внимательными взглядами присутствующих полез в свою папку и достал из нее тонкий батистовый платочек. Затем он положил его на стол перед майором, и положил так, что монограмма «ФФ» была хорошо видна.

Майор уставился на него, словно перед ним лежал не платочек, а свернувшаяся клубком чрезвычайно ядовитая змея. Постепенно лицо майора начало медленно принимать бессмысленное выражение, а затем исказилось улыбкой, скорее похожей на гримасу.

— Что это такое? — глухо спросил он.

— Об этом, господин майор, — начал Крафт без всякого снисхождения, — вам лучше спросить фенриха Хохбауэра. Этот носовой платочек находился у него. Кому принадлежит этот платочек, господин майор, нетрудно установить.

— Что это значит? — вскричал майор.

Все присутствующие, словно сговорившись, уставились на Хохбауэра. Он побелел, словно свежевыпавший снег, и не находил слов, чтобы дать какое-то объяснение.

— Вы свинья! — заорал майор, уже не владея собой. — Ах вы грязный пес! И вы осмелились протянуть свои лапы к моей… моей… Вон отсюда! Вон! Пока я вас не убил!

Хохбауэр повернулся кругом и, низко опустив голову, забыв отдать честь, вышел из аудитории.

А майор все никак не мог оторвать взгляда от лежавшего перед ним платочка. Голова и лицо его стали красными. Присутствующие тактично старались не смотреть на него, даже капитан Федерс.

— Господин майор, — первым прервал тишину обер-лейтенант Крафт, — я голосую за исключение Хохбауэра.

— Я тоже, — сказал Федерс.

— Подобных субъектов мы не можем терпеть в своей среде, — объяснил слегка дрожащим голосом капитан Ратсхельм. — Ему нечего делать в наших рядах. Он не заслуживал моей симпатии. Исключить!

— А ваше мнение, господин майор?

— Вон эту свинью! — выкрикнул майор таким голосом, будто он только что очнулся от долгого и глубокого сна. — Гнать пора таких, как он! Ну расходитесь же вы наконец! Да не пяльте на меня глаза! Я хочу побыть один! Я хочу, в конце концов, остаться один!