Фабрика счастливых граждан. Как индустрия счастья контролирует нашу жизнь

Это в какой-то степени можно понять. Несмотря на всю критику, счастье оказалось очень жизнестойким, потому что, каким бы простым оно ни казалось, оно вселяет в людей определенное чувство надежды, силы и утешения. Для все большего числа людей обещание, что погоня за счастьем предложит им выход из положения, в какой бы уязвимой и неблагоприятной ситуации они ни оказались, действительно имеет решающее значение. Но счастье не равно надежде, не говоря уже о реальной силе — по крайней мере, не в том редукционистском, психологическом и подчеркивающем превосходство видении счастья, которое отстаивают эти ученые и эксперты. Мы не должны обманываться, что такого рода счастье предложит выход из любой проблемной ситуации. Культ счастья — это в лучшем случае отвлекающий маневр, а не лекарство от нарастающих чувств уязвимости, бессилия и тревоги. Следовательно, мы должны найти выход из самого счастья, то есть, прежде всего, подвергнуть сомнению все эти опасные предположения, которые оно несет в себе и которые, вполне возможно, подпитывают многие из наших проблем. Людям, безусловно, нужна надежда, но она должна быть без отупляющего, деспотического, конформистского и почти религиозного оптимизма, который, как отмечает Терри Иглтон, подается вместе со счастьем²

. Нам нужна надежда, основанная на критическом анализе, социальной справедливости и коллективных усилиях, непатерналистская, не решающая за нас, что для нас хорошо, и не стремящаяся избавить нас от худшего, но вместо этого ставящая нас в более выигрышное положение, чтобы противостоять ему. Не как отдельных индивидуумов, а вместе, как общество.

Мы не хотим построить и провести всю свою жизнь во внутреннем мире. Здесь мы также не сможем добиться значительных социальных изменений. Мы не хотим, чтобы нами управляли сомнительные обещания о самотрансформации или чтобы мы жили, одержимые своими мыслями, чувствами и ожиданиями самосовершенствования. Намерение всех тех, кто убежден, что погоня за счастьем отвечает нашим интересам, похвально. Однако нам нужно отказаться от этой идеи. В противном случае мы можем закончить тем, что будем пытаться угнаться за длинной тенью обещанной лучшей версии себя, которая, как в парадоксе Зенона, будет вечно находиться в движении, и мы так и не достигнем цели. На самом деле эта движущаяся стрела может не только никогда не достичь цели, но и, что более важно, успешно отвлечь нас от формирования чувства единства и общности, подчеркивая индивидуализм и стигматизируя любой вид негатива.

В заключение данной работы мы считаем необходимым еще раз подчеркнуть важность негативных чувств. Народные протесты и социальные изменения происходят благодаря массе рассерженных и недовольных граждан. Прикрывать такие негативные чувства позитивным мышлением — значит фактически стигматизировать и осуждать эмоциональную структуру социального неблагополучия и нестабильности. Кто-то, несомненно, возразит, что мы предпочитаем лишить трудолюбивых граждан преимуществ науки о благополучии, размахивая какой-то смутной идеей коллективного сознания. Счастье, заявят некоторые неисправимые эмпирики, — это единственное осязаемое благо, к которому можно прикоснуться здесь и сейчас. Ответ на этот аргумент и наше последнее возражение можно найти в знаменитом опровержении утилитаризма, которое дал анархистский философ из Гарварда Роберт Нозик в 1974 году³

. Нозик попросил читателей принять участие в мысленном эксперименте, который заключался в том, чтобы представить, что мы подключены к машине, обеспечивающей любой приятный опыт, который мы только пожелаем. Таким образом, наш мозг будут стимулировать настолько, что мы начнем считать, что живем жизнью нашей мечты. Вопрос Нозика звучал так: если бы у вас был выбор, предпочли бы вы приятную машину своей реальной жизни (предположительно, более несчастной)? Сегодня ответ на этот вопрос кажется еще более актуальным, чем раньше, особенно сейчас, когда наука о счастье (и виртуальные технологии) стали играть такую доминирующую роль. Мы, как и Нозик, отвечаем, что удовольствие и стремление к счастью не могут превалировать над реальностью и поиском знаний — критического взгляда на себя и окружающий мир. «Экспериментальная машина» того типа, который представлял Нозик и описывал Хаксли, сегодня является эквивалентом индустрии счастья, нацеленной на контроль над нами: она не только размывает и запутывает саму нашу способность знать условия нашего существования, но и обесценивает их. Знание и справедливость, а не счастье, остаются революционной нравственной целью нашей жизни.

Библиография

Введение

1. Edgar Cabanas, «“Psytizens”, or the Construction of Happy Individuals in Neoliberal Societies», in Emotions as Commodities: Capitalism, Consumption and Authenticity, ed. by Eva Illouz (London and New York: Routledge, 2018), pp. 173–96.