Фабрика счастливых граждан. Как индустрия счастья контролирует нашу жизнь

Мы с Ричардом прогуливались по неблагополучному району Глазго в перерыве между заседаниями на первом мероприятии шотландского Центра уверенности и благополучия, квазиправительственного учреждения, призванного противостоять позиции «у меня не получается», которая, как принято считать, свойственна шотландскому образованию и торговле. Мы выступали с главными докладами. «Марти, – сказал Ричард с благозвучным итонским произношением, – я ознакомился с твоей работой по позитивному образованию и хочу применить ее в школах Соединенного Королевства». – «Благодарю, Ричард, – ответил я, высоко ценя внимание к нашей работе от высших кругов Лейбористской партии [sic]. – Думаю, я готов попробовать провести экспериментальное исследование в одной из школ Ливерпуля». – «Марти, кажется, ты не понял, – ответил Ричард, и в его голосе прозвучали язвительные нотки. – У тебя, как и у большинства академиков, есть предрассудки об отношении государственной политики к доказательствам. Ты, вероятно, думаешь, что парламент принимает программу только в ситуации, когда большое количество убедительных научных доказательств копится и копится до тех пор, пока перед ними невозможно устоять. Но за всю свою политическую карьеру я никогда с таким не сталкивался. Наука добирается до государственной политики, когда у нее вполне достаточно доказательств, и этого желает непосредственно сама политика. Я подтверждаю, что твоих позитивных доказательств в области образования достаточно – они “удовлетворяют потребности”, как это принято называть среди экономистов, – и в Уайтхолле есть желание со стороны политиков. Поэтому я собираюсь внести позитивное образование в школы Соединенного Королевства»⁹²

.

Кроме того, что программы позитивного образования внедряли в школах, когда доказательства в их пользу всего лишь «удовлетворяли», а не являлись обоснованными и убедительными, стоит отметить, что во время разговора Селигман и Лэйард не упоминали никаких нововведений. С момента зарождения обеих областей позитивные психологи и экономисты счастья, опираясь на предыдущие терапевтические тенденции и интервенции в образовательную сферу, навязывали национальным образовательным системам многих стран введение понятия счастья в их программы, в основном на том основании, что счастье лучше, чем любая другая переменная, объясняет и предсказывает усвоение материала, успеваемость учащихся, школьные достижения, будущий успех и снижение уровня депрессии во взрослой жизни.