Face-to-face

Тимур, переминаясь с ноги на ногу, с интересом ждал, чем окончится этот спор. Однако в этот момент на тропинке, ведущей к дому, показалась Фируза, которая легко несла на плече огромный бидон с молоком, казалось, не чувствуя его тяжести. По обе стороны от нее бежали Лиза с Дианой, и у каждой в руке было по маленькой корзиночке, наполненной инжиром. Наталья, не желая при Фирузе выяснять отношения с дочерью, тихо, но угрожающе предупредила:

— Подожди, я с тобой еще поговорю! — с этими словами она повернулась к подходившей Фирузе и сделала любезное лицо: — Здравствуйте. Лиза, Дианка, зайчики мои!

Девочки подбежали к тетке, показывая свои корзиночки:

— Тетя Наташа, смотри, сколько мы собрали!

Халида, выглянув в окно, негромко позвала всех обедать. Девочки, отдав свои корзиночки Наталье, отправились мыть испачканные землей руки. Таня демонстративно не стала умываться — так и села за стол с подчерненными бровями и глазами, подведенными а ля Клеопатра. При этом она, по-видимому, не испытывала ни капли смущения и с таким аппетитом уплетала сочные хинкали, что Наталья рассердилась и решила пойти на крайнюю меру — в ближайшее время делать вид, что дочь для нее не существует. Пусть одумается. Нарочито скользнув взглядом по Тане, как по пустому месту, она обратилась к Фирузе:

— Вы с такой легкостью несли на плече этот бидон — как струнка, даже не согнулись. Я думала он почти пустой, а сейчас на кухне стала наливать молоко в кувшин — с трудом оторвала его от земли. Как вы так можете? Ведь большая нагрузка на позвоночный столб!

— У вас в столицах, я видела, женщины тоже постоянно таскают тяжелые сумки, — возразила мать Халиды, — только они носят их в руках, от этого обвисают животы и болит спина.

— Да, вы правы, — вздохнула Наталья. — Но с грузом на плече в транспорт не залезешь. И потом, — она кокетливо улыбнулась, — нам помогают заботливые мужья.

— Носить молоко и мести пол — не мужское дело, — сурово отрезала Фируза. — Женщина есть женщина, мужчина есть мужчина. Мужчины построили наши дома и позаботились, чтобы мы ни в чем не знали нужды, а в сорок четвертом, когда мы бежали от НКВД, они охраняли нас и всегда готовы были защитить от опасности ценой своей жизни.

— А папа раньше, когда еще не уехал, всегда дома пол подметал, — печально вздохнула Диана. — И в магазин с мамой вместе ходил.

— А я сегодня во сне видела, что папа приехал, — неожиданно сказала Лиза. — Мама, когда же папочка приедет?

Наталья скользнула взглядом по помертвевшему лицу Халиды, встретилась глазами с Фирузой и, проглотив вставший в горле ком, торопливо произнесла:

— Будем ждать, милая. Скажите, — она вновь повернулась к Фирузе, — вы вот сейчас говорили про сорок четвертый год — неужели это правда, что до вас здесь не бывало ни единого человека? Так странно, ваш совхоз кажется таким обжитым местом — двухэтажные и трехэтажные дома, магазины, школы, дороги. И люди одеваются современно.

— Когда мы пришли сюда в сорок четвертом, у нас не было даже лопат и топоров — только пилы, веревки, несколько винтовок и немного пороху. Потому что нельзя было брать много груза — идти нужно было очень быстро, чтобы спастись от НКВД, кто был без оружия, тот нес еду и маленьких детей.

— Я знаю, знаю! — воскликнул Тимур. — Мне папа говорил, что НКВД хотело вернуть вас в чеченские аулы, а вы не хотели жить в чужих домах.

— Да, не хотели, но наши дома они разрушили, мы не могли туда вернуться. И тогда твой дедушка привел нас сюда, в Страну Синего оленя.

— Почему Страну Синего оленя? — в недоумении спросила Таня. — Ведь здесь совхоз «Знамя Октября».

— Все наши дети знают о Стране Синего оленя, моя Халида в детстве по десять раз заставляла меня рассказывать, помнишь, дочка? — Фируза увидела, что обе внучки уже позабыли о своих расспросах, и слушают ее с интересом, а лицо дочери слегка порозовело. Обрадовавшись, она продолжала: — Многие века на этом месте ежегодно в один и тот же день люди видели оленя, и цвет оленя говорил им о том, какое время их ожидает — голод, засуха или богатый урожай. Но никогда еще олень не был синим, потому что Синий олень — конец всему живому на Земле.

— Почему, бабушка? — испуганно раскрыв глаза, хором спросили Диана и Лиза.