Читаем Фаина Раневская. Психоанализ эпатажной домомучительницы полностью

Устраиваясь на диване, Бес старательно удерживал сладостный образ морского берега, прогреваемого золотым солнцем, но в приятное видение откуда-то вплетались каменные узкие городские улицы, наполненные грязновато-серым туманом, обшарпанные стены домов, сухая снежная поземка, хватающая редких прохожих за ноги, и худая девушка в легком пальтишке, опасливо пробирающаяся к громоздкому зданию.

— Ну вот же привязалась, — ворчал Бес, крутясь на подушечках. — Брысь отсюда, иди в соседний кабинет, Психолог там. А я тут отдыхаю!

Хищно чавкнула тяжелая дверь, закрываясь за девушкой, ветер бросил пригоршню острых ледяных осколков в пятачок Беса, и наконец пришел морской сон — глянцево-яркий, наполненный солнцем и морем, и только кое-где из-за пальм вдруг выглядывали серые обшарпанные стены домов…

Главные люди

Психолог аккуратно сложил плед и пристроил его рядом с подушечками на диване. Он обегал все магазины, но все же нашел именно такой, о котором говорила Раневская, — в серую и белую клетку, с длинной, закрученной бахромой. Плед был мягкий и даже какой-то пушистый на ощупь, и Психолог надеялся, что его требовательная подопечная останется довольна. Чем спокойнее и свободнее она себя чувствовала, тем больше рассказывала, а именно это и требовалось Психологу.

— Мне кажется, что он не сочетается с подушками, — знакомый голос, раздавшийся за спиной, заставил Психолога вздрогнуть. Он так и не привык к внезапным появлениям пациентки. — Вот посмотрите, подушечки коричневые с зеленым, а плед — серый с белым. Явный диссонанс.

— Но вы же такой просили! — воскликнул Психолог.

— Разве? — удивилась Раневская. — Что-то не припомню.

Она потрогала плед, развернула его, положила на диван, затем устроилась на подушках полулежа и набросила плед на колени.

— Ну да ладно, — махнула рукой. — В конце концов, он теплый и мягкий. А цвет в данном случае — не главное.

Психолог почувствовал себя обиженным. Он так старался, а его усилия не были оценены должным образом!

— Не будь дураком, — шепнул в ухо невидимый Бес. — Она тебя просто провоцирует.

Психолог кивнул. Непрофессионально — ждать благодарности от пациента. Это все отзывается детское преклонение перед талантом актрисы. Но здесь и сейчас он находится вовсе не для того, чтобы восхищаться ею.

— О чем бы вы хотели рассказать сегодня? — спокойно спросил он, усаживаясь в кресло.

— Мне приснилась сегодня Павла Леонтьевна [6], — отозвалась Раневская. — Мы с ней шли по улице в Симферополе, кажется, в театр, и было сумрачно, холодно и грязно вокруг. Кажется, я даже видела скорчившийся труп какого-то оборванца в подворотне. И вдруг навстречу нам — Волошин! [7]Пухлый, белый, весь какой-то чистый до прозрачности, странно не соответствующий окружающей грязи. И так радостно протягивает к нам руки, говорит, что счастлив нас видеть, что искал нас… Проснулась в слезах.

Знаете, всю жизнь мне везло на хороших людей. Более того, мне везло на замечательных людей. Например, в пятнадцатом году, когда я буквально умирала от голода в Москве, меня подобрала Екатерина Гельцер [8]. Только представьте — сама Гельцер! Обычно юных дурочек, оказавшихся в такой ситуации, как я, подбирают содержательницы борделей. Ну а меня подобрала Гельцер… Сказочное везенье! Подобное я видела потом только один раз, и то в сценарии фильма. Помните, в «Мечте»? Когда отчаявшаяся героиня уже готова пойти на панель и разыскивает клиента, но сталкивается с непутевым Лазарем Скороходом, что совершенно изменяет ее судьбу. Такое же чудо произошло и со мной, и судьба моя тоже изменилась совершенно и бесповоротно.

Я тогда в самом прямом смысле оказалась на улице. Работы не было — в театры меня упорно не брали, как я ни старалась. Иногда удавалось попасть в массовку, но это было редко, да и платили сущие копейки. Денег не было, из комнаты, которую я снимала, выгнали за неуплату. На последнюю мелочь я купила пирожок с капустой — обжигающе-горячий, и масло текло по пальцам! — и съела его под колоннами Большого театра. Пирожок был изумительно вкусный, то ли от голода, то ли театральная изысканность добавляла ему вкуса. Так я осталась без гроша в кармане и все, что могла делать, это плакать.

Я рыдала совершенно по-детски, оплакивая свои неудачи. Особенно обидной была мысль, что отец был прав — актрисы из меня не получилось. Не могло получиться. С моей-то внешностью! И надо было возвращаться домой, в Таганрог. Но денег на билеты не было. А писать отцу, просить выслать деньги… А потом услышать: «Я же тебя предупреждал!». Или пусть даже не услышать, ведь он мог и промолчать, но взгляд! Отец обязательно посмотрел бы на меня пронзительным взглядом, тем самым, которым он насквозь видел всех, от коммерсантов до горничных, и были бы в его глазах презрение и жалость. От одной мысли об этом хотелось утопиться. И, воображая свой хладный труп, выловленный из Москвы-реки, с распущенными русалочьими волосами, в которых с тихим шелестом лопались бы воздушно-водяные пузырьки, я плакала еще пуще.

Перейти на страницу:

Все книги серии На кушетке у психотерапевта

Лев Толстой. Психоанализ гениального женоненавистника
Лев Толстой. Психоанализ гениального женоненавистника

Когда промозглым вечером 31 октября 1910 года старшего врача железнодорожной амбулатории на станции Астапово срочно вызвали к пациенту, он и не подозревал. чем обернется эта встреча. В доме начальника станции умирал великий русский писатель, философ и одновременно – отлученный от церкви еретик, Лев Николаевич Толстой. Именно станционному доктору, недоучившемуся психиатру предстояло стать «исповедником» гения, разобраться в противоречиях его жизни, творчества и внутрисемейных отношений, а также вынести свое медицинское суждение, поставив диагноз: аффект-эпилепсия. Ужасные, шокирующие факты узнавал скромный провинциальный врач, задаваясь непривычными для себя вопросами. Зачем великий писатель ездил смотреть на вскрытие мертвого тела знакомой ему женщины? Почему на чердаке дома его ближайшего родственника были найдены скелетцы новорожденных? За что родной сын называл писателя дрянью и отказывался с ним общаться? Почему супруга писателя так ревновала мужа к его секретарю и издателю? Зачем этот издатель не допустил к умирающему Толстому духовника, не дав ему примириться церковью?Повествование выстроено на основе подлинных дошедших до нас документов, писем и дневников писателя и его родных.

Мария Баганова

Биографии и Мемуары / Документальное

Похожие книги

Девочка из прошлого
Девочка из прошлого

– Папа! – слышу детский крик и оборачиваюсь.Девочка лет пяти несется ко мне.– Папочка! Наконец-то я тебя нашла, – подлетает и обнимает мои ноги.– Ты ошиблась, малышка. Я не твой папа, – присаживаюсь на корточки и поправляю съехавшую на бок шапку.– Мой-мой, я точно знаю, – порывисто обнимает меня за шею.– Как тебя зовут?– Анна Иванна. – Надо же, отчество угадала, только вот детей у меня нет, да и залетов не припоминаю. Дети – мое табу.– А маму как зовут?Вытаскивает помятую фотографию и протягивает мне.– Вот моя мама – Виктолия.Забираю снимок и смотрю на счастливые лица, запечатленные на нем. Я и Вика. Сердце срывается в бешеный галоп. Не может быть...

Адалинда Морриган , Аля Драгам , Брайан Макгиллоуэй , Сергей Гулевитский , Слава Доронина

Детективы / Биографии и Мемуары / Современные любовные романы / Классические детективы / Романы
Чикатило. Явление зверя
Чикатило. Явление зверя

В середине 1980-х годов в Новочеркасске и его окрестностях происходит череда жутких убийств. Местная милиция бессильна. Они ищут опасного преступника, рецидивиста, но никто не хочет даже думать, что убийцей может быть самый обычный человек, их сосед. Удивительная способность к мимикрии делала Чикатило неотличимым от миллионов советских граждан. Он жил в обществе и удовлетворял свои изуверские сексуальные фантазии, уничтожая самое дорогое, что есть у этого общества, детей.Эта книга — история двойной жизни самого известного маньяка Советского Союза Андрея Чикатило и расследование его преступлений, которые легли в основу эксклюзивного сериала «Чикатило» в мультимедийном сервисе Okko.

Алексей Андреевич Гравицкий , Сергей Юрьевич Волков

Триллер / Биографии и Мемуары / Истории из жизни / Документальное