Фактор кролика

– Это моя дочь, Туули, – сказала она. – Я искала ей врача, который специализируется на работе с детьми с астматическими осложнениями. Но это недешево, а страховая отказалась оплачивать.

Мы посмотрели на стену, на серый цемент и на белые меловые отметины.

– Сейчас в «Атенеуме» выставка Моне. Открыто до восьми. Что ты на это скажешь?

Сам не знаю, какое чувство во мне возобладало: восторг или гипнотическое оцепенение, вызванное улыбкой Лауры.

– Шесть часов меня полностью устраивает, – сказал я без лишних раздумий. Не уверен, что в моих словах было что-то смешное, но Лаура снова мне улыбнулась.

– Отлично, – сказала она. – Увидимся там. Ничего, если я перейду к де Лемпицка?

Я кивнул, попрощался и добавил, что мы увидимся в музее. Последние слова я пробормотал уже после того, как Лаура отошла от меня, на ходу скручивая рулетку.

Я почти добрался до другого конца зала, когда меня кто-то окликнул.

Поезд «Варан» сошел с рельсов. Я не назвал бы это катастрофой. Обошлось без человеческих жертв. Детей просто вытащили из вагонов. Я встал рядом с Кристианом, и мы вместе поставили паровоз обратно на рельсы.

– Не понимаю, – сказал я Кристиану, убедившись, что локомотив снова способен тянуть за собой вагоны. – Как педальный локомотив может сойти с рельсов? На поворотах максимальная скорость не превышает десяти километров в час.

Кристиан осмотрел рельсы, а затем и сам поезд.

– Саботаж, – сказал он так тихо, что я не столько услышал это слово, сколько его угадал.

Я тоже осмотрел паровозик, сделанный из дерева и металла. Оценка Кристиана показалась мне полной глупостью.

– Не думаю, – сказал я, но не успел ничего добавить, потому что Кристиан замотал головой, призывая меня к молчанию.

– Вы знаете весь персонал Парка? Всех посетителей? У вас есть многолетний опыт технического обслуживания Парка приключений?

Я быстро огляделся по сторонам.

– Если это саботаж, – сказал я так же тихо, – то разве не ты должен быть первым в списке подозреваемых?

В карих глазах Кристиана вспыхнули искры. Он расправил плечи и весь как будто стал шире. Я видел перед собой стену из мышц.

– Позвольте вам сообщить, – прошипел он, – что я сам собрал этот паровоз. Я своими руками прикрутил эти красные лампочки к глазам «варана». Их раньше не было. Я сам это придумал. Я сказал Юхани, что с ними паровоз будет выглядеть более быстрым и опасным – но в хорошем смысле. Юхани согласился. Юхани одобрил эту идею.

Кристиан говорил очень серьезно. И опять выглядел абсолютно честным. Должен признать, он не походил на человека, готового пустить собственный поезд под откос.

– Почему ты думаешь, что это саботаж? – спросил я.

Кристиан посмотрел на меня, а затем указал на участок пути, где начинался поворот. Я повернулся и услышал его голос у себя за спиной:

– Кто-то бросил на пути растаявшую куриную ногу, – сказал он. – Паровоз потерял устойчивость, а на крутом повороте просто сошел с рельсов. Авария могла быть и серьезней.

При всем уважении к мнению Кристиана я не разделял его обеспокоенности. Однако таявшая куриная нога представлялась мне более серьезным поводом для тревоги. Единственное место для куриных ног – это морозилка в кафе «Плюшка и кружка».

– Я с этим разберусь, – быстро сказал я, не давая Кристиану возможности дальше развить свою теорию. – Теперь все в порядке. Паровоз снова на ходу и…

– Когда мы объявим о?..

Я понял, что он имеет в виду, в мгновение ока. Еще одно мгновение мне понадобилось, чтобы сообразить, что ему ответить. Кристиан заметил, что я замялся.

– Мы же договорились, – сказал он.

– Вообще-то…

– Я уже сказал остальным, что буду новым исполнительным директором.

Последняя фраза вылетела у Кристиана изо рта так неожиданно, что он, похоже, сам удивился. За долю секунды он покрылся краской, его глаза влажно заблестели – то ли от злости, то ли от отчаяния.

– Кому именно ты это сказал? И зачем?

Кристиан растерялся. К паровозу приближалась новая толпа детей.

– Просто некоторым, – пробормотал он на два тона ниже.

Я почувствовал, что в душе Кристиана нарастает что-то нехорошее. Разумеется, он смутился, но не только. Он был явно разозлен. И очень мускулист. А мне сейчас дополнительные проблемы были ни к чему. И хотя я очень хотел закончить этот разговор, оставались вещи, которые меня беспокоили: сошедший с рельсов детский поезд; оттаявшая куриная нога; неизменное желание Кристиана занять должность исполнительного директора; осведомленность ряда сотрудников о том, что Юхани это ему обещал, и, наконец, вопрос: как много им известно о внутренних делах Парка. Дети приближались к поезду, словно орда зомби, – двигаясь в произвольном направлении, но ни на секунду не останавливаясь, – и меня озарила мысль, дающая хотя бы временный выход из неловкой ситуации. Я вспомнил своего бывшего начальника.

– Кристиан, ты видишь себя как открытого и эмоционального лидера или как традиционного и более авторитарного? – спросил я.

– Чего?