Фактор кролика

Ночь была прохладной, но безветренной. У осенних ночей свой особый запах. Они пахнут палой листвой, скукоженной от холода, влажной землей, промытым дождем воздухом. Я бросил взгляд наискосок через улицу, туда, где над дверью моего подъезда светила буква «Н», вообразил себе негодование Шопенгауэра, недовольного моим поздним прибытием, и прикидывал, чем смогу заслужить себе прощение. Я шел по «зебре», когда услышал у себя за спиной звук автомобиля и увидел, как из освещенного буквой «Н» пятачка выступила фигура. Похоже, этот человек стоял там довольно долго и только сейчас сдвинулся с места. Я узнал его, когда капот машины затормозил так близко от меня, что, чуть наклонившись, я мог бы рукой измерить температуру двигателя. Я стоял на «зебре» между А. К. и внедорожником.

В салоне внедорожника по-прежнему сильно пахло лосьоном для бритья. Кондиционер, как и в прошлый раз, гнал к моим ногам ледяной воздух. А. К. не держал меня за руку; он закинул свою мне за голову. Неприятное ощущение. Его кулак мог в любой момент нанести мне удар в шею или схватить ее и сжать. За рулем сидел Игуана. Ночные улицы и дороги были пусты, и он уже не так рьяно придерживался правил ограничения скорости.

Одно ясно: Игуана и А. К. посвящают мне немало своего времени. Видимо, они считают мою персону чрезвычайно важной. Или им просто больше нечем заняться. Но обсуждать это вслух я не собирался. Прямо сейчас у меня были более неотложные проблемы.

– Если это по поводу основания банка…

– Нет, – ответил Игуана.

– Тогда по какому поводу?

– Сам не догадываешься?

– Не люблю угадывать, – сказал я. – Особенно в таких обстоятельствах, когда у меня нет ни малейшей идеи о том, на скольких переменных будет основываться моя догадка.

Игуана помотал головой. Я видел в зеркале заднего вида его глаза. Он улыбался. Его улыбку можно было бы назвать какой угодно, но только не дружелюбной. Он молчал. Я вспоминал две свои предыдущие поездки в этом внедорожнике. Сначала – на берег озера, затем – в сарай. Приятных воспоминаний у меня не оставила ни та, ни другая. Скоро мы будем где-то в Вантаа, в самой глуши.

Дома исчезли; впереди появились очертания промышленных зданий. Уже почти полночь, поэтому большинство из них не освещены. Мы миновали два больших здания с неоновыми логотипами компаний – я разглядел светящиеся изображения пылесоса, бутылки газировки и кроссовок. Затем пошли буквенные вывески. В основном они состояли из двух элементов: фамилия плюс род занятий: шины, станки, покраска и ремонт. Дальше имена исчезают. Теперь это просто здания без всяких опознавательных знаков, некоторые абсолютно темные, другие озарены тусклым желтым светом. Через некоторое время мы сбавили скорость и проехали в ворота в сетчатом заборе и затормозили в конце длинного ряда машин. Игуана заглушил мотор. А. К. обошел машину и открыл дверцу с моей стороны.

Мы остановились перед двухэтажным зданием. Изнутри доносилась громкая музыка. Я услышал буханье басов. Я пригляделся к машинам на парковке – они принадлежали к люксовому сегменту рынка. На стене здания я не нашел никаких указаний на то, что здесь продают и покупают машины. Да и машины не выглядели так, словно стоят здесь месяцами.

Игуана жестом подозвал меня к себе. Мы подошли к дверям, и он махнул рукой. Я на секунду подумал, что он здоровается с дверью, но затем заметил маленькую камеру в стене. Раздалось громкое жужжание, а затем щелчок замка. Игуана потянул дверь на себя и все так же молча позвал меня за собой.

Дверной проем был закрыт портьерами из толстой тяжелой ткани. Я отдернул одну из них, и звуки стали громче. Я отдернул вторую, и музыка ударила мне в уши. Я обнаружил, что стою в комнате с высоким потолком. Свисающий с потолка дискошар рассыпал по комнате тысячи искрящихся бликов; комнату с регулярными интервалами озаряли яркие цветные огни. Я почувствовал сигарный и сигаретный дым, запахи алкоголя и духов. Пахло еще чем-то – сладким и чуть затхлым. Слева располагался бар, справа – несколько диванов, кресел и столиков. На столиках стояли стаканы и бутылки, в креслах более или менее многочисленными группами сидели люди, предположительно владельцы припаркованных машин. Я насчитал примерно три десятка человек. Света так мало, что трудно было сказать, во что эти люди одеты.

Прямо передо мной на возвышении танцевали две женщины. Помимо крошечных бикини и туфель на шпильке на них ничего не было. У меня не очень хорошее чувство ритма – я никогда не придавал особенного значения этому человеческому качеству – но даже я понял, что танец женщин прекрасно соответствует звучащей здесь богатой на басы музыке.

– Что будешь пить? – крикнул Игуана мне в ухо.

– Могу я поехать домой? – вместо ответа спросил я.

– Нет.