Факультет. Курс третий

Далее они проговорили план: Кирилл быстро входит в «зону», в одной руке у него – экранированный металлический цилиндр с крышкой-ниппелем, во второй – специальный экранированный ухват. Ухватом он должен взять рамку и сунуть ее в цилиндр – всё просто!

– Ну, готов? – Ирина Александровна напоследок внимательно взглянула на Кирилла. – Или, может, пригласим саперов с роботом? Хотя, ты знаешь, – неожиданно ее голос дрогнул, и в нем явственно послышались веселые нотки, – мне лично всё происходящее напоминает клоунаду. Или буффонаду – или еще что-то в подобном роде. Наверное, мне, как и каждому нормальному человеку, нужно осознать, смириться с появлением в жизни нового и страшного! Впрочем, – Ирина Александровна помотала головой, – не воспринимай сказанное мною за чистую монету. Считай, что это было предстартовое наставление – для разрядки обстановки.

«Ну, разрядка так разрядка!», – подумал Кирилл, согласно кивая. – Вы все-таки, Ирина Александровна, лучше подождите в другом кабинете – на всякий случай. – Добавил он. – И лучше отзовите инженеров – от греха подальше.

Кирилл подождал, пока кабинет опустеет, и максимально собрался. На всё про всё у него секунд пять-семь – не больше…

* * *

В дверь громко постучали. Кирилл посмотрел на часы – половина восьмого утра. В такую рань это могла быть только Наталья – на правах близкого друга. Но это оказалась не Наталья, а целый Толкачев.

– Доброе утро! – Георгий Сергеевич улыбался. – Ты извини, что я без звонка – сам знаешь, как у нас с мобильной связью. Я войду?

Кирилл посторонился – замдекана не стал бы являться к нему лично (да к тому же в такую рань) без веской необходимости.

– Как ты себя чувствуешь? – Георгий Сергеевич, не дожидаясь ответа, прошел на кухню и по-хозяйски принялся шуршать: залил воды в чайник, достал для себя кружечку и кинул туда пакетик Greenfield. – Мы получили подробный отчет о твоей борьбе с американским «Коммутатором Наведенных Состояния» от технических служб ФСБ, и у нас сразу возникло множество вопросов.

– Самочувствие – более-менее, – Кирилл уселся на свое место, – лучше, чем вчера, и намного лучше, чем позавчера. Наверное, через недельку полностью восстановлюсь. Сил потерял много.

– Вижу, вижу! – Толкачев сел напротив. – Но восстановление идет, и это самое главное. Значит, КНС не оставил в тебе «закладок», выкачивающих жизненную энергию. Эта штука и на такое способна – как выяснилось. Страшная вещь, и нам бы очень хотелось, чтобы ты подробно рассказал о взаимодействии с ней. Сможешь изложить всё, что видел, чувствовал и понял на совете старейшин Факультета?

– На совете старейшин? – Кирилл энергично потер лоб. – Извините меня, Георгий Сергеевич, я соображаю еще не очень быстро. В голове – каша, и мысли далеки от былой ясности. Но да – процесс восстановления идет, и я, конечно, смогу выступить – вот только недели через две, не раньше. Мне нужно набраться сил и восстановить в памяти (в том числе и с помощью видения

) всё, что со мной произошло. Совет же интересуют именно тонкости и подробности, общие же слова не нужны?

– Да, – Толкачев усмехнулся, – общие слова прекрасны для девушек – особенно когда признаешься в любви. А настоящая наука (в том числе и наша) состоит из конкретных фактов: что да как – и что почем. В принципе, две недели ничего не решают, и от лица Совета я назначаю слушание по «Дяде Илии» – пусть неформальное название остается именно таким (в честь первого исследователя – т. е. тебя) – через две недели. Ты уж, пожалуйста, подготовься как следует. И если вдруг почувствуешь, что не готов, предупреди меня – чтобы я подкорректировал дату заседания. Ну, а пока, пока пьем чай – как оно было? В двух словах. Сильно страшно?

– Да нет! – Кирилл качнул головой. – Страшно не было вообще, но напряжение чувствовал. А потом сразу, уже на последней стадии операции (когда я уже запихивал фоторамку в кастрюлю) – сильнейший удар в грудь и живот. Одновременно – во всю переднюю полусферу. Меня как будто вынесло из тела, а в легких не осталось воздуха. Совсем не осталось. В груди дыхание сперло – если цитировать классиков. И мозги мгновенно поплыли – в общем, удар был словно тяжеленной штангой наотмашь – единственно, без членовредительства.

– Штангой, говоришь? Да, похоже! – Толкачев вынули из кармана пиджака очки, неторопливо протер стекла мягкой тряпочкой и с рассеянным видом сунул очки обратно. – «Удар штангой» – явный признак психокинетического воздействия: воздух сразу уходит из легких, и пациент оказывается в состоянии «грогги». Термин знаком – пришел из английского бокса?

– Само собой! Не один раз с помощью Алексея оказывался именно в этом состоянии. Конечно, он не специально, но иногда как зарядит – так сразу с ног и валишься.