Фальшивая принцесса (СИ)

Как оказалось Норфолк, королевой которого была мать принцессы — Боудика, находился в затяжном конфликте с Каттегатом — морским королевством, расположенном подле западной границы Норфолка, и бывшем его заклятым соседом вот уже добрую сотню лет. Отношения между соседями, как это бывает в подобных обстоятельствах, большую часть времени были натянутыми — возникавшие время от времени территориальные споры раз в два-три поколения стабильно приводили к вооружённым стычкам, благо, исключительно на пограничных областях. Но пару десятилетий назад отец королевы Боудики, король Карл Третий и мать молодого короля Каттегата — Харальда, конунг Гретта объединились для завоевания небольшого, лежащего к югу от них королевства Бургундии. Разгромив его, они поделили территорию некогда единого государства между собой поровну и мирно разошлись, отправившись праздновать победу. Но спустя некоторое время между ними завязался конфликт из-за Тира — древнего города, доставшегося после раздела Каттегату, но давно ставшим торговой факторией Норфолка. Торговцы Норфолка, теснимые торговцами Каттегатами, подняли мятеж против королевы Гретты, объявив город суверенной территорией. Решением завязавшегося конфликта стало новое мировое соглашение — Гретта согласилась признать Тир собственностью Карла Третьего, в обмен потребовав себе Крит, некогда крупнейший морской порт разорванной Бургундии.

Но после подписания Вормосского акта король Карл Третий скончался, упившись на очередном, так страстно любимым им, пире, и на престол вступила его старшая дочь Боудика. Осознавая, что Каттегат после войны оказался крайне истощённым и неспособным к новой серьёзной конфронтации, она запретила передачу Крита, отправив туда несколько норфолкских гарнизонов. В Тире же она позволила торговцам оставить при себе нанятые ими армии многочисленных наёмников, с условием, что они будут использованы исключительно для защиты от атак Каттегата.

С тех пор оба города находятся под властью Норфолка, а недовольный таким исходом Каттегат точит зуб на родину Генриетты. Но если до недавнего времени угроза от недружелюбного соседа была довольно эфемерной — престарелая конунг Гретта уже не отличалась ни тем здоровьем, ни тем здравомыслием, что были ей присущи в молодости, — то взошедший пару лет назад на престол конунг Харальд, успевший уже завоевать в своих военных походах прозвище "Яростный", обладает всеми необходимыми добродетелями для того, чтобы достигнуть успеха в этом благородном мероприятии по восстановлению справедливости. И, как это часто бывает, судьба — будучи, как известно, большой любительницей иронии — даровала ему неплохую возможность для этого.

Унаследовав от своего отца процветающее, находящееся на пике своего могущества королевство, королева Боудика не преминула тот час же приобщиться к кассированию этих огромных чеков. Разгильдяйствуя и прелюбодействуя, она отравила своими пороками всех лучших людей Норфолка — некогда уважаемые и влиятельные, все высшие чины теперь утопали в разврате и излишествах, наплевав и на свою честь и на будущее государства. А потому, когда в Лидс — столицу Норфолка, стали приходить вести о следующих одна за другой завоеваниях конунга Харальда на севере, королевский двор застыл от ужаса. Будто пробудившись от долгого сна, королева обеспокоилась обороной вверенной ей страны, но всюду, куда бы она ни подалась, она находила лишь разруху и бардак: огромная казна, оставленная ей после смерти её отца, оказалась почти пуста; сильная, дисциплинированная армия разворована и развалена; бюрократический аппарат — главная артерия государственного организма — разъеден коррупцией. Будто плесень, деградация и нищета разрослись по всей структуре, затронув каждый её уголок, и уже Норфолк, как когда-то Каттегат, оказался ослабленным королевством, возглавляемым дряхлеющей правителем, которому противостояло набирающее, под руководством молодого амбициозного конунга, силу государство. Теперь Харальд, как Боудика когда-то, начинает кассировать чеки и реализовывать тот потенциал, что был заложен его почившей родительницей.

Однако на этот раз в этом уравнении есть ещё одна переменная. Каган Ротхен — некогда младший сын вождя небольшого племени кочевников, а теперь — правитель собственного, стремительно разрастающегося южного королевства. Появлению в людской молве его имени сопутствовало покорение двух небольших приморских торговых государств, но уже спустя всего пять лет он объединил под своей властью весь Юг вплоть до Жемчужного моря, угрожающе близко подойдя к границам Норфолка и Каттегата.