Фальшивомонетчик

Таким образом, о сворачивании или даже о временном прекращении дела не могло быть и речи. Однако и лезть головой в петлю не хотелось.

Где же выход? Корпеть над клише? Совершенствовать технологию? Сомнительно. Лучше, чем есть, уже вряд ли получится. Технический предел достигнут. Тут даже гениальный Боря вряд ли поможет. Переквалифицироваться? Поменять профиль работы? Тряхнуть сберкассу, хлопнуть на маршруте кого-нибудь из коллег-инкассаторов? Не годится. Не потянет он "мокруху", не тот характер. Да и что толку от тридцати-сорока тысяч? Замахнуться на банк? Заказать Боре робота, сокрушающего бетонные стены и прожигающего стальные двери? Бред, глупость. Вот если бы наловчиться брать незаметно. Понемногу, но регулярно. Когда хватятся, будет поздно. Тут шапка-невидимка нужна. Впрочем, в спецхранилище и в такой шапке не проскользнешь. Сигнализация там всякая наляпана, и на тепло реагирует, и на движение, и на звук. Нет, тут нужно придумать что-то совсем новое. Чтобы, скажем, не ты за деньгами лазил, а деньги сами к тебе плыли. Что-то он об этом вроде слышал. От Бори, кажется. Хвалился он, что из будущего может любую штуковину извлечь по заказу. А вдруг не сочинял? Да, заманчиво... Это был бы идеальный вариант. Пропали, допустим, в двухтысячном году у кого-то деньги - а я здесь при чем? Пусть себе ищут. Я до этих годков когда еще доживу. Плюс - никакая реформа не страшна. Они там еще только соберутся печатать новенькие денежки (с дифракционной решеткой на рисунке, с молибденовыми нитями в бумаге или с другим каким фокусом), а у меня их уже целый мешок приготовлен!

- Эй! - позвал он Борю. - Помнишь, ты про аппарат рассказывал... ну, тот, который время вспять поворачивает?

Не врал?

- Не-е, - беззаботно ответил Боря. - Было такое дело, шефуля. Было да сплыло.

- А если опять попробовать?

- Не осилю. Одна труха в голове осталась.

- А ты не спеши, подумай. Пораскинь мозгами. А все, что надо, я достану.

- Раскидывать особо нечем. Усохли мозги. Впрочем, могу один адресок дать. Аппарат мой в том подвале валяется. Если, конечно, пионеры его еще в металлолом не сдали...

Несколько последующих суток Клещов провел почт без сна, в лихорадочном возбуждении, которое овладевало им всякий раз при начале большого многообещающего дела.

Хронактор оказался цел и невредим, пришлось только очистить его от паутины и мышиных гнезд.

Остаток зимы ушел на прокладку к дому силового кабеля и добывание всякой мелочевки, необходимой для доводки и модернизации аппарата, как-то: японской волоконной оптики, шведских композиционных сплавов, турбонасосного агрегата от американской ракеты "Сатурн-5", бразильского натурального латекса, перуанской бальсы, отечественных двутавровых балок. Поскольку трезвому Боре мешали работать муки совести, а пьяному - алкогольные галлюцинации, на весь период монтажа, запуска и испытаний он был ограничен в спиртном и, благодаря заботам Клещова, постоянно пребывал в некоем среднем состоянии.

Программу для поиска сформулировал сам Клещов, ради такого случая записавшийся в читальный зал городской библиотеки. Была она, возможно, и не абсолютно точной, но зато по-римски краткой: "Всеобщий эквивалент обмена, выражающий стоимость всех других товаров!" К словесной формуле прилагались изображения различных образцов платежных средств, начиная от золотого империала и кончая зеленой тысячедолларовой купюрой. Конечно же, не были обойдены вниманием родные рублики.

Первые сеансы поиска успеха не принесли, но Боря всякий раз успокаивал Клещова, поясняя, что хронактор находится в состоянии самонастройки и, как только указанное состояние закончится, деньги потекут Ниагарой.

Однако время продолжало равномерно и неумолимо двигаться от одного уровня энтропии к другому, а Клещов, возвратившись с работы, каждый вечер заставал одну и ту же картину: пустой лоток приемного устройства и вдребезги пьяного Борю, валявшегося на полу среди каких-то странных банок и флаконов. Едкая химическая вонь, исходившая из этих сосудов, вскоре забила все другие запахи подвала. За неполный месяц хронактор сожрал электроэнергии на пятьсот рублей и не дал ни копейки дохода. Кроме того, создаваемое им поле сверхэнтропии ужасным образом действовало на все находившиеся в доме предметы. Металлы стремительно коррозировали, дерево превращалось в труху, ткани ветшали и рассыпались, стрелки часов крутились, как бешеные. Вылупившиеся ночью клопы на рассвете уже сами давали потомство, а к вечеру издыхали от старости. На Борином лице появились морщины, а на голове плешь.

Клещов, в волосах которого стала неудержимо пробиваться первая седина, ходил мрачный, как царь Менелай после похищения Елены Прекрасной.

А между тем хронактор функционировал вполне нормально. Просто Боря, равнодушный к "всеобщему эквиваленту обмена", незаметно для Клещова заменил программу на "Спирт и спиртосодержащие жидкости".