Фальшивые зеркала

— Он найдёт меня сам, Вика. Я ведь пустил дезу, что Дибенко нанял меня убить Тёмного Дайвера.

— И дезинформация стала реальностью… Леонид, ты ведь не собираешься этого делать?

— Нет. Наверное — нет.

— Вот про «наверное» — забудь. Тот паренёк мог не знать, что творит, когда стрелял. Ты — будешь знать. И будешь помнить, всегда.

Она была сейчас очень серьёзной, моя Вика.

— Он уже стрелял в нас, Вика.

— В ответ на ваши выстрелы.

— Не важно. Он ворвался в чужой дом.

— Он всё-таки хотел диалога!

— Вика, у него есть оружие третьего поколения.

— Это только слова Дибенко. Тёмный Дайвер мог блефовать, мог угрожать. Но разве он кого-то убил?

— Когда он убьёт, Вика, я тоже это буду помнить всю жизнь. И не знаю, что будет для меня больнее: знать, что убил я, или что убили моего друга.

— Леонид… — Она вздохнула. Снова прижалась ко мне. — Ну Лёня, Лёня…

Почему я как каменный?

Я хочу отомстить?

Или не готов простить?

Или, вот ведь что самое страшное, завидую тому из нас, кто сохранил в полной мере всю свою силу? Сохранил — и отбросил все те правила, нормы, что всегда опутывали дайверов.

Может быть, я и этому завидую?

Этой лихой бесшабашной свободе, с которой Тёмный Дайвер преследует Дибенко, заставляя скрываться создателя самой глубины? Весёлому азарту, с которым он вошёл в дом Чингиза, принуждая нас к разговору, лёгкости, с которой нажал на спуск — не на игровом полигоне «Лабиринта», а в обычном мире Диптауна?

Я не знаю, кто и почему назвал его Тёмным Дайвером. Может быть, прозвище заслуженное. Если он так назвал сам себя — это ещё хуже. Это позиция.

— Не делай необратимого, Лёня!

— Знаю.

— Никогда не делай необратимого. Одно слово «ненавижу» не искупит десять слов «люблю». А одну смерть…

— Знаю, но одна смерть уже случилась!

Я замолк, услышав собственный голос. Хочу отомстить, или не могу простить? Вот в чём вопрос.

— Вика…

Её лицо всё-таки стало мокрым, я ощутил соль на губах.

— Вика, я попробую. Я действительно попробую.

— Ты — дайвер, Лёня… помни это…

— Я…

Руки вдруг стали горячими.

А слова просто ненужными.

— Я не дайвер, Вика… сейчас и здесь.

— Ты чёрт знает сколько не спал… — Она улыбнулась. — Уверен?

Я кивнул.

— Уверен. Этой ночью я не хочу смотреть на звёзды. И говорить о врагах — тоже.

Вика кивнула. И я увидел, как сквозь слёзы проступила её улыбка:

— Ладно… звёзды подождут. Я их попрошу. А врагов и спрашивать не станем.

10

Проснуться утром — это хорошо.

Именно утром, не к полудню, когда бьёт сквозь шторы резкий солнечный свет, шумят машины, визгливо кричат дети, а голова с самого утра не отдохнувшая, а усталая.

Встать в восемь утра… для обитателя Диптауна это почти подвиг.

Вика поднялась раньше. Я слышал, как она ходит по кухне, что-то негромко напевая, как бормочет включённый телевизор. И пахнет чем-то вкусным. И можно понежиться в кровати, не вспоминая ни о какой глубине, о мелких и крупных дрязгах, о ненужных подвигах, о хитрых интригах виртуального мира… интригах, которым место в мусорной корзине, которые успеют пожухнуть к вечеру и рассыпаться в прах на следующий же день.

Ритм… бешеный ритм Диптауна. Я люблю его. Но иногда так хочется забыть о жестяном ящике, набитом микросхемами, не открывать волшебные ворота в огромный и пленительный мир. Побыть в обычной комнате, где отстают у потолка обои, где скрипит рассохшийся паркет, тянет холодком из форточки… где женщина, которую любишь, напевает на кухне, готовя завтрак для тебя, лоботряса…

— Лёнька, внимание…

Когда Вика появилась с подносом в руках, я оторопел.

— Я тебя хоть раз поила кофе в постели?

— Нет, — честно сказал я.

— Исправим упущение.

…Это только в фильмах красиво выглядит. Или у них там кровати другой системы. И пищеводы иначе устроены. Пить полулёжа — это ещё ничего, а вот есть — совсем другой коленкор. Континентальный завтрак — дело хорошее, но тосты имеют обыкновение крошиться, причём не на поднос, а на постель. Яйца всмятку — и те плохо бьются о поднос, когда тот лежит на толстом одеяле, а под одеялом собственный мягкий живот.

— Можешь честно хвастаться друзьям, что жена приносит тебе завтрак в постель, — сказала Вика. — Только не уточняй, как часто. Ладно?

— Ладно.

И всё равно мне безумно приятно. Пусть даже я предпочитаю завтракать сидя, умывшись и почистив зубы.

— Вика, — отхлёбывая кофе, спросил я. — Как у тебя планы на сегодня?

— Работать. Я позвонила, что немного задержусь… но именно немного.

— Ты можешь сегодня забыть про работу? Давай куда-нибудь сходим. В театр. На концерт. Просто побродим где-нибудь…

Вика смешно надула губы.

— Ага… хорошо бы… Но не выйдет.

— Почему?

— Потому что ты тоже работаешь сегодня.

Она улыбнулась, чмокая меня в лоб.

— Не хочу, — тоном капризного ребёнка воскликнул я.

— Это очень хорошо, что не хочешь. Но надо. Ты поедешь к своим друзьям. Вы решите, что делать с файлами Дибенко. Вы свяжитесь с ним… попробуете найти Тёмного Дайвера. И разберётесь наконец, что со всем этим делать.

— Кто и что хочет делать, — уточнил я.