Фанаты. Сберегая счастье

Из горячего крана льётся холодная вода. Сашка минут десять приводит себя в порядок, ещё минут двадцать сидит на бортике ванны и листает соцсети в телефоне, ожидая, что холодная вода стечёт и пойдёт хотя бы тёплая. Но нет, чуда не происходит. Сашка, разочарованно вздохнув, закручивает кран и возвращается в спальню.

— Ревела? — подозрительно вопрошает Туманов.

Он уже проснулся, сидит в кровати, тоже с телефоном, в очках.

— С чего бы? — удивляется Сашка.

— А что тогда там делала так долго?

— Горячую воду искала, Всеволод Алексеевич. Выступать вам сегодня на «Музыке Кавминвод» немытым.

— Ничего страшного, можно сухой шампунь купить в аптеке. Иногда на гастролях здорово выручало.

Сашка качает головой.

— Нет уж, никаких летучих и пахучих порошков! Нагреем воду чайником. Что они там говорили про ковшики и тазики?

— Ещё не хватало, — ворчит Всеволод Алексеевич, выбираясь из кровати. — Народный артист просит ковшик на ресепшн. И тазик. Я заплачу за сауну, тут должна быть, в гостинице. Там и помоемся. А чайником ты лучше чаю нам нагрей.

И уходит в ванную комнату, не успев выслушать Сашкины возражения против сауны. Пока он умывается и бреется, она готовит две чашки чая и с тоской отмечает, что в номере нет балкона. В окошко покурить, что ли? А если датчик дыма сработает?

— Пошли, свежим воздухом подышим, с ароматом табака!

Туманов словно читает её мысли. Берёт свою чашку, суёт босые ноги в мокасины и выходит в коридор. Сашка едва поспевает за ним. На нём белый гостиничный халат, и Сашка думает, какой фурор произведёт Народный артист в таком виде, если кто-то его узнает, например, в коридоре. Хорошо хоть штаны надел под халат, спортивные. От Армани. Чёрные спортивные штаны Армани, красные мокасины на босу ногу, белый халат и очки на носу. Шикарно. Хоть сейчас на обложку Плейбоя.

Они медленно спускаются по широкой мраморной лестнице, покрытой весёленьким, очень не сочетающимся с пафосом мрамора, сине-жёлтым ковриком. К счастью, в коридорах никого нет, нормальные люди в такую рань спят ещё, особенно в отпуске. Зато внизу на ресепшене зло не дремлет.

— А куда вы понесли чашки? Выносить посуду из гостиницы категорически запрещено! — доносится голос из-за стойки.

— И вам доброе утро, барышня, — благостно кивает Туманов. — Веранда ещё считается территорией гостиницы? Если нет, могу оставить вам в залог… хм… Что же вам предложить… Денег я с собой не взял, телефон тоже.

Он хлопает себя по карманам свободной от чашки рукой, отчего полы халата слегка разъезжаются. Притворно вздыхает.

— Боюсь, у меня при себе нет ничего, кроме слова Народного артиста России, что он не сопрёт у вас две чашки.

— Ой, да проходите уже, — машет на него девушка. — Я думала, вы в Нарзанную галерею идёте.

— Нет, мы со своим, — качает головой Туманов. — А не подскажете, горячую воду в этом году дадут?

— Так дали уже давно! — искренне обижается девушка. — С утра идёт!

Туманов возводит глаза к потолку, потом снова изображает сценическую улыбку.

— Хорошо, построим вопрос иначе. Горячую воду на третьем этаже в этом году дадут?

Дальше Сашка не слушает, идёт на улицу курить, не дожидаясь окончания разговора. Потому что от нехватки никотина уже начинают гореть уши, а Всеволод Алексеевич может вот так мозг выносить часами, если его сильно достать.

Сашка облокачивается на перила, закуривает, ставит перед собой свою чашку. К Нарзанной Галерее, которая отсюда прекрасно просматривается, со всех сторон текут ручейки отдыхающих. Сашка невольно отмечает, что они не слишком похожи на типичных курортников, к которым она привыкла в Прибрежном. В Прибрежном публика весёлая, молодая и максимально раздетая. Парни с девушками, демонстрирующими красивые стройные тела ещё на подходах к пляжу, семьи с детьми, нагруженные надувными игрушками, ковриками и зонтиками. Даже если приезжают пожилые люди, все они какие-то весёлые, энергичные, спешащие быстрее плюхнуться в море, а потом пробежаться по городу в поисках вина, чачи, чурчхеллы и других способов отравиться. Сашка не особо любит курортников, в Прибрежном они её чаще всего раздражают, особенно если она идёт с Тумановым, а они толкаются на узкой дорожке к морю, или узнают сокровище и пытаются с ним сфотографироваться. Но сейчас она с тоской думает о них, потому что Кисловодская публика ей нравится ещё меньше. Лица какие-то постные или озабоченные, все с поильниками и санаторными книжками, спешат попить водички по часам, до санаторского завтрака. Лечатся усиленно и самозабвенно. Как будто за две недели нарзаном можно что-то вылечить.

Сашка задумывается. Нет, наверное, можно какой-нибудь гастрит притупить. И если заставить Всеволода Алексеевича неделю пить водичку, ходить за этой водичкой три раза в день до бювета, гулять по парку, питаться санаторской исключительно правильной едой и принимать ванны и массажи, то… То мы получим нервный срыв у сокровища примерно через три дня. Со скачками сахара и приступами астмы.

— Компенсируете целебный воздух никотином? — раздаётся у Сашки над ухом чужой голос.