Фанаты. Сберегая счастье

Тем более удивительно было, что он потащил её на экскурсию. Что уж говорить о способе исполнения его гениального плана. Сашка надеялась, что он полезет в Интернет, найдёт какое-нибудь вип-бюро. Ну или у тётеньки, торгующей путёвками, найдутся вип-услуги. Однако она только руками развела:

— Вы можете выкупить все места в микроавтобусе и поехать своей компанией.

И прежде, чем Сашка успела что-то возразить, Всеволод Алексеевич заявил, что это им подходит. И вот, спустя два часа, за которые они успели позавтракать, спустить пару кубов холодной воды, всё-таки дождаться горячей и помыться, Сашка и Всеволод Алексеевич шагают к Колоннаде.

— Микроавтобус, — ворчит она на ходу. — Вам вот только на микроавтобусах ездить. Могли бы для вип-экскурсий машины предоставлять. У нас в Прибрежном туристический бизнес хотя бы налажен, любой каприз за твои деньги. Хоть лимузин подадут. А здесь…

— Лимузин по горам не проедет, — замечает Всеволод Алексеевич. — Ты зря ворчишь. Между прочим, микроавтобусы бывают и вполне удобными. Тот же Мерседес выпускает приличные модели. Так, Сашенька, посмотри в путёвке, какой у нас номер машины.

У Колоннады стоит несколько микроавтобусов разной степени потрёпанности. Приличных Сашка среди них не наблюдает, Мерседесов тоже. Сверяется с бумажкой и тяжело вздыхает.

— Вот этот наш. Синенький.

— Отлично!

Всеволод Алексеевич не без усилия открывает перед Сашкой дверь и подаёт руку. Кто кому должен помогать забраться, мрачно думает Сашка, оценивая высоту порога.

— Хоть бы подножку приварили, — ворчит она. — Всё же Кисловодск, публика тут специфическая.

— Калечная, ты хотела сказать, — хмыкает Туманов, кое-как взбираясь.

— Маломобильная тогда уж.

Туманов качает головой и бодро обращается к водителю:

— Добрый день! Сегодня мы ваши единственные пассажиры.

Мужик, сидевший к ним спиной, аж подскакивает. И судя по бурной реакции, его взбудоражили не слова Туманова, а голос, который он узнал.

— Ой… Вы же… Здравствуйте, Всеволод Алексеевич!

И руку тянет для пожатия. Сашка уже ко всякой реакции на сокровище привыкла. И дар речи теряют, и имя-отчество путают, и фотографироваться лезут.

— А меня Руслан зовут.

Сашка оценивающе смотрит на мужика и понимает, что ему ненамного меньше лет, чем Туманову. Морщины глубокие, руки в узловатых венах. Взгляд, правда, цепкий, а не рассеянно-плавающий, как у сокровища. Хочется надеяться, что и реакции у него получше, ему всё же машину вести, по горной местности. Зато неудивительно, что он Туманова по голосу узнал.

— Я ж с вашими песнями всю жизнь! Они ж у меня в машине крутятся. Включить?

— Ради бога, только не это! — машет руками Туманов. — Лучше вообще без всякой музыки. Поехали, у нас мало времени.

— Как же мало времени! — огорчается Руслан. — Я бы вам столько всего показал! Знаете, сколько у нас достопримечательностей? И смотровая площадка есть, и водопад…

— «Девичьи слёзы», — заканчивает за него Туманов. — Названный в честь горянки, которая бросилась со скалы.

— Видели, да? — оживляется Руслан, не считав иронии. — Но это один! А ещё есть «Мужские слёзы». И Гора-кольцо. А Замок коварства и любви!

— Давай по запланированному маршруту, а? — прерывает его Туманов. — Довези нас до Долины Нарзанов, а потом быстренько назад. У меня ещё вечером концерт. Могу сделать контрамарку, кстати. С женой сходишь, развеешься.

— Да нет у меня жены, умерла три года назад, — вздыхает Руслан. — А я схожу, чего ж не сходить. Ну, поехали тогда.

Сашка уже даже не удивляется коммуникабельности Туманова и умению находить общий язык с любым контингентом. Если захочет, конечно. В Москве он чаще строит из себя звезду мирового масштаба, отбивая у окружающих желание пообщаться поближе. А на гастролях и в Прибрежном становится в разы демократичнее.

— А я пятьдесят лет в туризме, — рассказывает Руслан, маневрируя на узких Кисловодских улицах. — Считай, всю жизнь. Всякое помню, всякое видел. Кисловодск, конечно, изменился. Раньше-то наша граница не здесь проходила, а гораздо дальше. Это уж после перестройки… А вон налево посмотрите. Видите, санаторий? Всё теперь частное, представьте. А раньше было государственное. Всё разворовали, сволочи, такую страну просрали…

«Началось», — мрачно думает Сашка. Это ей с Тумановым ещё повезло. Он для представителя своего поколения вполне либерален и никогда не ругает никакую власть. Как он сам однажды сказал, я пережил столько правителей, что не вижу необходимости их оценивать. Ну да… Родился при Сталине, взрослел и начинал петь при Хрущёве. Потом Брежнев, Андропов, Черненко, Горбачёв, Ельцин. Менялись правители, а он продолжал петь. Век артиста куда дольше века политика.

А Руслан тем временем чихвостит всех: губернатора, мэра, президента и тех «п…сов», которые асфальт никак не сделают. С асфальтом и правда беда, дыр в нём больше, чем ровной поверхности.

— Ну вот как по таким дорогам на хороших машинах ездить, — сокрушается их экскурсовод. — Всю ходовую убьёшь.