Фантастический Калейдоскоп: Ктулху фхтагн! Том I

Сердце замерло, когда каменные уста будто бы приоткрылись, и оттуда неспешно выполз тонкий черный язык. Всем естеством я ощутил, что безликий каменный уродец смотрит прямо на меня. Но тут язык покинул рот статуи и, извиваясь, убежал. Всего лишь сороконожка! Чертово насекомое меня так напугало, что я чуть не закричал, когда боковым зрением заметил мелькнувшую рядом тень.

На спинку скамейки рядом со мной бесцеремонно влезла тощая девушка. Ссутулившись, она обратилась ко мне с легким французским акцентом:

– У вас закурить найдется?

– Разумеется, – отозвался я, хлопая себя по карманам, исподтишка разглядывая девицу.

Несмотря на погоду, та была босиком. Черное платье висело лохмотьями, корсет стягивал и без того тощую грудную клетку. Лицо незнакомки скрывала кружевная траурная вуаль и длинные пряди черных волос. Готесса.

«Наверняка из тех, что трахаются с панками и байкерами», – завистливо подумал я.

– Пожалуйста. – Пачка, наконец, нашлась, и я протянул её девушке.

Она ловко выудила сигарету невероятно длинными, как у пианистки, пальцами, укрытыми черным ажуром перчатки.

– Прошу, – я поднес огонёк зажигалки, и под приподнятой на миг вуалью блеснули кольца и шарики пирсинга, хаотично разбросанные по девичьему лицу.

– Благодарю, – она глубоко затянулась и выдохнула. Дым заметался под вуалью, ища выход. – Так вот что едят современные мужчины?

Незнакомка с пренебрежением кивнула в сторону контейнера, из-за брюха едва умещающегося на коленях.

– Моя жена, – неопределенно махнул я рукой, чтобы готесса увидела кольцо. – Она стала веганом и считает, что я похудею, если тоже не буду есть мяса.

– Похудеете? – переспросила девушка.

– Ну да, поднабрал за последнее время, – горько усмехнулся я.

Разумеется, это была ложь. Рыхлые комковатые бока, разбухшие отвислые сиськи, слоновьи ноги появились не за год и не за два – это результат грехопадения длиною в жизнь.

– А зачем худеть? – недоуменно спросила она.

Я начинал злиться. Кто эта соплячка такая? Курит мою сигарету и смотрит свысока, как и все! Модель эпохи «героинового шика» с талией толщиной в мою шею и болезненно бледной кожей.

– Да потому что бабы не дают! Жена не даёт уже четыре месяца! Говорит – разожрался! Слишком уродлив для секса! – я саркастически подхихикивал своим словам, хотя хотелось рыдать и утопиться в рисовом крошеве, приправленном ненавистью вместо любви.

– Как можно называть уродливым того, кто ест вдоволь? – задала девица вопрос, выбивший из колеи.

Я присмотрелся – не издевается ли? Но глаза, скрытые гадкими белыми линзами, ничего не выражали. С тем же успехом я мог бы попытаться поймать на лжи рыбу.

– Не пойму эти современные веяния. Раньше худыми были нищие и слабые. До сих пор во Вьетнаме и Камбодже полный человек считается намного привлекательнее стройного. В Азии у вас бы от девушек отбоя не было.

Сказала и подмигнула, чиркнув по кружевам длиннющими ресницами. Ее журчащий, тихий голос завораживал, томный прононс и картавость вкупе с легкой хрипотцой заставляли сердце биться чаще.

– Голод, – продолжала она, глядя словно сквозь меня, – движущая сила прогресса. Он заставлял людей менять место стоянки, учиться пахать и разводить скот, искать новые способы охоты и готовки. В основе всех первоначальных религий лежало два простых понятия – голод и сытость. Голод можно сравнить с мучениями и адом, насыщение – с близостью к богу или просветлением. Считайте, что постигли дзен, – усмехнулась она.

– Дзен? – я не удержался от улыбки. – От лишнего веса и висцерального жира?

– Нет. Просветление от понимания истинного назначения плоти – насыщать и быть насыщенной, – незнакомка сделала глубокую затяжку и выкинула окурок в урну. – В ряде азиатских культур считается, если погладишь живот просветленного, то станешь счастливее. Вы не против?

Я не успел ответить – её рука черным пауком метнулась к моему брюху и старательно прошлась сверху вниз. Неизбалованный женским вниманием, я тут же ощутил сильнейшую эрекцию и глубокое смущение, а она всё гладила. Длилось это лишь несколько секунд, но я провалился в объятия сладкой неги.

Неожиданно – как заканчивается все хорошее – девушка спрыгнула со скамейки и зашуршала босыми ногами по гравию дорожки, удаляясь прочь. В ушах шумело, глаза не различали цвета, вездесущий аромат черемши забивал ноздри, густо замешивая похоть с чувством голода. Лишь чудом мне удалось расслышать брошенную ей на ходу фразу:

– Мужчинам необходимо есть мясо, а не это…

Лишь после этих слов я заметил, что, гладя меня, готесса случайно уронила контейнер, и склизкая каша растеклась под ногами. Ворон, что так и сидел на фонтане, поблескивая глазом, заинтересованно разглядывал то меня, то мой несостоявшийся обед.

– Подавись, – усмехнулся я, направляясь к выходу с кладбища.

До конца перерыва оставались минут сорок. Хватит, чтобы заказать и съесть клаб-стейк с картошкой фри и чесночным соусом.

Едва зайдя в ресторан, кинулся к хостесс.

– Стейк прожарки «блю»! – без раздумий выпалил я, мечтая о едва тронутой огнём говядине и прикосновениях кладбищенской незнакомки.