Фантастический Калейдоскоп: Ктулху фхтагн! Том I

Потом вытащил из папки блокнот с ручкой. Быстро накарябал записку, упомянутую в самом начале рассказа, а затем уже на других листках описал всё произошедшее со мной. Пока я это делал, из дома, весело напевая, вышел мальчик – перепонки и щупальца исчезли, можно было решить, что это обычный ребёнок. Но я знал правду, передо мной было Дитя Р’льеха. Мальчик подошёл к ограде.

– Вы – люди – такие глупые, – сказал он. – Ктулху все ваши страхи видит насквозь!

– Что, на улице ты не смеешь показать свою истинную сущность, маленький ублюдок? – бросил я.

– Зачем? Вы и так видели достаточно! Хотя на самом деле не увидели и не узнали даже половины всего, – весело засмеялся мальчик, хотя глаза оставались серьёзны. – Наши найдут вас, где бы вы ни прятались. А я скоро отправлюсь к своему настоящему Отцу! Тот, кого я называю здесь «папой», этот бизнесмен, скоро опять поедет в Сингапур и возьмёт меня с собой! Они уже все почти полностью в моей власти, я хорошо промыл им мозги.

– Счастливо оставаться, – сказал я, демонстративно засовывая записку для его родителей в щель ящика для писем и газет. – Ой, какая жалость, что ты слишком мал ростом, чтобы достать записку!

Развернувшись, я зашагал прочь, считая себя победителем.

– Ты поплатишься! – взревел мальчуган. – Глубоководные отомстят тебе! Запомни мои слова!

– Ничего не слышу! – прокричал я.

Чёрт дёрнул меня оглянуться напоследок! Я похолодел от ужаса. Мальчик совершил нечеловеческий прыжок намного выше своего роста – так прыгают земноводные – и выхватил записку из ящика с той стороны.

Но ничего, ничего, я расскажу кому-нибудь другому, и мне обязательно поверят. Я бросился к автобусной остановке.

Эпилог

Только что мне, наконец, дали ручку. До этого опасались. Я в психушке – да, тот маленький гадёныш, оказался прав. Отродья Ктулху, а с ними и Глубоководые, нашли меня и надругались над моей психикой. Жаль, что они меня не добили…

(Приписка снизу рукой врача-психиатра:

«Вшить в историю болезни, как ещё одно доказательство умственного помешательства пациента»).

Черным-черно

Андрей Бородин

– У меня кое-что есть для тебя. Думаю, тебе понравится.

Арсений Безродный оторвал взгляд от экрана монитора, на котором раскинулись диаграммы и таблицы его годового отчёта, и посмотрел на свою коллегу Олю Варакушкину. Расплывшись в милой улыбке, до времени скрывавшей острые зубки и колкий язычок, она стояла возле его стола, пряча что-то за спиной.

– Что же там? Первый за десять лет моей работы в фирме приказ об увеличении зарплаты? Переиздание лучших произведений Кларка Эштона Смита? Компромат на бывшую твоего жениха?

– Арсений, что за дичь! – щёки Оли зарделись, а в её бериллового цвета глазах пронеслись отблески бушующего близ Альционы ионного шторма. – Всего лишь то, из-за чего ты половину рабочего времени проводишь не на своём месте.

Она положила то, что скрывала за спиной, на его стол.

Это были самые настоящие советские сигареты, выполненные по ГОСТу 1967 года. «Гвардейские», «Салют», «Бородино». Пачка «Салюта» была открыта, в ней не хватало всего пары сигарет; остальные были запечатаны.

– Спасибо, Оля! – Арсений хотел вскочить и обнять её, но вовремя вспомнил, как она реагировала на такие «дружеские объятия». – Где ты их раздобыла? Сколько им лет? И по какому поводу ты их мне вручаешь?

– Мы с Веней нашли их, разбирая завалы в квартире его бабушки. Не могу сказать точно, сколько им лет, но они явно были куплены ещё при Советском Союзе. Правда, не уверена, что их ещё можно курить, но, судя по доносящимся от тебя временами запахам, от которых даже мне, с моим притуплённым обонянием, дурно становится… ты справишься. В крайнем случае, оставишь себе для коллекции. Нам они всё равно ни к чему. Считай это подарком на Новый Год, пусть до него ещё чуть больше месяца.

С этими словами Оля ушла заниматься своей работой, а Арсений продолжил любоваться неожиданным подарком – вдвойне приятным потому, что был сделан той, в кого он был тайно влюблён. Если она и догадывалась о чувствах, которые он испытывал к ней, то не подавала виду; а он был слишком нерешительным, чтобы сказать ей обо всём прямо.

Эти старые пачки были совершенны – никаких предупреждений о вреде курения, мягкие упаковки, приятная на ощупь плёнка, смешная на сегодняшний день стоимость – пятнадцать копеек. Он достал из открытой пачки сигарету и вдохнул её запах, прикрыв глаза от удовольствия. По сравнению с подкрашенной бумагой, которую сейчас называют табаком в дорогих сигаретах, и опилками, которыми напичканы сомнительные дешёвые поделки братских республик, здесь ощущался настоящий, пусть и слабый, запах табака, напоминая о былом насыщенном аромате.

Сколько лет он томился в пачке – тридцать, или же все шестьдесят? Интересно, каков он на вкус?