Фантастический Калейдоскоп: Ктулху фхтагн! Том I

– Всё в порядке, – успокоительно прошептал я, – показалось, будто лампа гаснет.

Мы достигли кабинета и осторожно заглянули внутрь. Кабинет был пуст. Множество свечей в канделябрах освещало его. Исписанные листы бумаги заполняли стол, поверх них лежал раскрытый свиток. Я подошел к столу, отложил свиток в сторону, взял лист сверху, поднёс к глазам…

Т. в это время решил проверить спальню. Здесь следует пояснить, господа. Кабинет профессора состоял из двух комнат: большой и поменьше. В этой второй комнате Мартинсеном и была устроена спальня. От кабинета она отделялась резной дубовой дверью. Итак, Т. распахнул закрытую дверь и шагнул за порог. Мне удалось прочесть только несколько строчек, как Т. издал дикий крик и попятился.

Инстинктивно я бросился к нему и увидел в спальне обнажённого человека, склонившегося над телом профессора Мартинсена. Мартинсен был определённо мёртв. Лужа крови натекла из его разорванного горла.

Человек медленно выпрямился. Он был высок ростом, выше двух метров. Крепкий торс, широкие плечи, узкая талия, длинные мускулистые руки. Оживший античный атлет, сильный и прекрасный, если бы не лицо. Лицо его, господа, производило жуткое впечатление при том, что было красиво, выразительно, мужественно, пропорционально. Безукоризненные черты, вызывающие какое-то чудовищное, инфернальное отторжение. И в то же время оказывающие завораживающее, притягательное, гипнотическое воздействие. Я застыл, подпав под их гибельное очарование. Очарование, именно очарование, господа.

И я бы повторил судьбу несчастного учителя, если бы не Т. Дико завизжав, он бросился прочь. Этот крик вывел меня из транса. Я кинулся вслед за Т., по пути инстинктивно захватив свиток.

Я выскочил из кабинета. Т. в коридоре не было. Добежав до лестницы, я оглянулся. Гигант не преследовал меня. Он стоял у кабинета, и тело его на глазах менялось. Оно укорачивалось и расширялось, превращаясь в туловище огромного животного. Лицо гиганта также претерпевало метаморфозу. Челюсти явственно выпирали вперёд, обнажая большие серо-жёлтые клыки, скулы расходились в стороны, словно отмечая очертания будущей кошмарной морды.

Тьма клубилась вокруг этого существа, на глазах теряющего человеческий облик. Оно напоминало одну из тех призрачных фигур, которые я мог различать на пути к кабинету. Существо приобретало всё более чёткие формы. Вот рука полностью оформилась в когтистую чешуйчатую лапу, и эта лапа потянулась ко мне. Я завизжал не хуже Т. и без памяти слетел с лестницы.

Тут господин Р. замолчал, не в силах справиться с волнением. Успокоившись, он продолжил:

– Не знаю, как я оказался на улице. Т. исчез. Не оглядываясь, я бежал прочь. Добравшись до своей комнаты, я забился в угол и просидел, не смыкая глаз, до самого утра. Утром я покинул Париж навсегда.

Я хотел сжечь свиток, но вовремя остановился. Профессор открыл злу ворота в наш мир и до тех пор, пока они оставались открытыми, зло могло беспрепятственно проникать к нам. В моих руках был ключ, и только я мог их снова запечатать. Для этого требовалось заново перевести злосчастный пергамент. Всё, в чём я нуждался, было время и знания, а мне не хватало ни того, ни другого. Я знал, что безжалостный монстр не оставит меня в покое. Единственное, что я мог придумать – это бросить Францию, скрываться, насколько возможно, и разобраться с проклятым манускриптом. Я так и поступил.

Господин Р. сделал небольшую паузу. Оглядев присутствующих, он горько усмехнулся.

– Более десяти лет, господа, я переезжаю с места на место, нигде подолгу не задерживаясь. Мерзкая тварь, выпущенная профессором, неустанно преследует меня, она не успокоится до тех пор, пока я жив. Прошло десять лет, а я так и не приблизился к разгадке заключённого в манускрипте знания. Я перевёл большую часть манускрипта, и только знаки неизвестного письма до сих пор хранят свою тайну. Из текста я узнал, что прошлые боги, низвергнутые и забытые, не исчезают без следа, но оказываются выброшенными за пределы видимого мира.

Таинственный автор манускрипта называл это место Пустошью. Там, ставшие вмиг никому не нужными, низвергнутые властелины прозябают целую вечность, мучимые неутолимым голодом и ненасытной жаждой мщения. Чем дольше отвергнутые боги остаются в Пустоши, тем нестерпимее становятся их муки.

Тот, кто написал манускрипт, нашёл путь к Пустоши, а профессор, не задумываясь о последствиях, произнёс заклинание, открывшее голодным богам ворота в наш мир.

Я думал, что текст, написанный на латыни и греческом, позволит мне понять смысл таинственного языка, однако не нашёл ничего, что помогло бы в расшифровке загадочных знаков, являющихся, скорее всего, магическими формулами, позволяющими управлять вратами между нашим миром и Пустошью.