Фантастический Нью-Йорк: Истории из города, который никогда не спит

Вечером я вернулся к Филу, чтобы снова выгулять Дасти. Фил заперся в комнате и работал; под дверью стояла тарелка с давно остывшим ужином. Его родители более-менее привыкли к причудам сына, но все равно беспокоились, равно как и моя мать беспокоилась по поводу моей «антисоциальности» и порой в самом прямом смысле подкупала Фила и Джейка, чтобы те брали меня с собой гулять. Я поспешил успокоить родителей Фила, объяснив, что у того серьезный и сложный проект, взял собаку и поводок и отправился на улицу. Когда я вернулся, было уже темно, но Фил так и не вышел из комнаты.

Не объявился он и на следующее утро; лишь после полудня раздался звонок:

– Все готово. Приходи.

Голос его звучал кошмарно.

А выглядел он еще хуже. Глаза красными кратерами зияли на бледном лице – настолько бледном, что стали отчетливо видны даже мелкие веснушки. Фил, словно дряхлый старик, едва волочил ноги и, судя по всему, испытывал боль во всем теле.

– Идем, – сказал он.

– И думать забудь. Ты до «Лапена»-то не дойдешь, – это был магазинчик на противоположной стороне улицы, торговавший сладостями и газетами. – Выспись, ради бога, а уж потом пойдем.

– Нет, идем сейчас, – Фил откашлялся, издавая такие же звуки, как двигатель машины моего отца зимним морозным утром.

Он взял металлический тубус, в котором когда-то хранились теннисные мячи. Я хотел взглянуть, но Фил не позволил.

– Увидишь все вместе с ними.

В тот момент он казался каким-то другим, не таким, как обычно.

Мы кое-как доковыляли до Ван-Кортланд-парка. Фил не мог идти быстро, и на это ушел почти весь вечер. Должно быть, он несколько часов просидел в одной позе, и теперь затекшие конечности противились любой физической активности. То и дело он останавливался, встряхивал руками и ногами и, пока мы добирались до парка, ему стало полегче.

Говорил он по-прежнему мало, и прижимал тубус к груди так, будто это был бесценный трофей или спасательный круг.

Кентавры ждали нас у камня. Мальчик заметил нас с холма и помчался к нам, крикнув родителям:

– Они идут!

На полпути он вдруг засмущался и повернулся обратно к родителям. Руки мужчины-кентавра были сложены на груди, а шкура кентавриды была покрыта темными влажными пятнами – погода портилась, приближались тучи. Они встретили нас молча.

– Я принес, что обещал. Вот, смотрите, – сказал Фил.

Кентавры осторожно приблизились, стараясь не пугать Фила. Тот открыл воздухонепроницаемый тубус, извлек скрученный лист бумаги и попросил кентавра подержать за конец.

– Видите? Вы вот здесь. А вот так вам нужно идти, чтобы попасть в Мексику.

Вытянув шею, я увидел роскошный акварельный рисунок дубовой роши, выполненный в мельчайших подробностях. Нарисован был не только наш камень, но и сущие мелочи вроде птичьего гнезда на самом высоком платане. Я не мог сказать, какие птицы там жили, но был уверен, что Фил знает наверняка. А вот сами кентавры были изображены схематично; мальчик был меньше родителей, и только. Они казались мне фишками в настольной игре.

Мужчина-кентавр не мог скрыть замешательства.

– Очень красиво. Вне всякого сомнения, очень красиво. Но я не вижу дороги.

– Подождите, это не все, – ответил Фил. – Возьмите бумагу с обеих сторон, – он протянул весь рулон кентавру. – А теперь держите, раскручивайте потихоньку и идите вперед по дороге. Просто идите!

Кентавр медленно пошел вперед, не сводя глаз с рисунка. Не успел он пройти и нескольких шагов, как воскликнул:

– Она движется! Движется!

Его жена и сын – и я – бросились к нему, чтобы посмотреть. Мне отдавили ноги, но это был сущий пустяк. Акварельный рисунок изменился, но совсем чуть-чуть. Теперь стала видна тропа, по которой шли кентавры – та же самая, по которой мы ходили в рощу и обратно. Кентавр полушепотом повторил:

– Она движется…

– И мы тоже, – заметила его жена. – Эти фигурки движутся вместе с нами.

– Не всегда, – голос Фила звучал заметно громче и увереннее. – Поверните налево и сойдите с дороги, и посмотрите, что будет.

Кентавр сделал как было сказано, но фигурки не шелохнулись, будто укоряя его за то, что он сбился с пути. Когда кентавр вернулся на тропу и сделал несколько шагов, фигурки снова двинулись за ним, скользя по листу как магнитные игрушки, которые были в ходу в те времена. Только теперь я заметил, что в хвосты нарисованных кентавров вклеены настоящие волоски – гнедой, темно-гнедой и серый.

Изумленный кентавр повернулся к Филу, не выпуская из рук бумагу.

– И на этом листе проложен весь наш путь? Нам лишь нужно следить за нашими… марионетками?

Фил кивнул.

– Смотрите внимательно, и не ошибетесь. Я устроил так, что они доведут вас до городка Ногалес в Техасе – это на самой границе с Мексикой. Дальше сами сообразите, – Фил устало, но твердо посмотрел в волевое бородатое лицо кентавра. – Путь неблизкий, почти две тысячи миль. Уж простите.