Читаем Фантастика - жанр серьёзный!.. полностью

Конечно, в фантастике, как и в любой другой разновидности литературы, хал­туры и убожества предостаточно. Однако халтура, убожество и скука, скажем, на ниве «серьезной» прозы для идеологов соцреализма были вполне допустимы и даже считались, пусть и со многими лукавыми, а порой и откровенно демагогически­ми оговорками, неотъемлемой чертой «высокой» литературы. Мол, что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку. Своеобразная позиция. Но с советских времен мало что изменилось. Редакторы «толстых» литературных журналов с поразительным упрямством отказываются даже рассматривать фантастику, предпочитая публико­вать едва ли не графоманские образчики «настоящей» прозы. А потом удивляются: что-то читатель охладел к литературе! Весь вопрос - к какой? Это деление ее на «мас­совую и не-массовую». Если воспринять такой метод буквально, тогда надо едва ли не половину лучшей, классической мировой литературы сразу отправить на помойку и поставить перед ней твердый заслон, чтобы не затеняла своим соседством ту дребедень, каковую велено считать литературой «не-массовой». А ведь именно массовой, по сути, и является та литература, которую читают-перечитывают многие поколения людей (и без всякого принуждения!), она и есть подлинная классика, причем очень большой процент ее составляет фантастика (не научная, не фэнтези, и тем не менее - фантастика, игнорировать которую нельзя, попросту стыдно, коли не хочешь прослыть бескультурным человеком).

- Бытует расхожее мнение: фантастика - это литература крылатой мечты, а все фантасты в силу своей профессии - личности в некотором роде не от мира сего. Так ли это? Насколько фантаст оторван от реальной жизни?

Да нет, полная ерунда. Вряд ли миропонимание и мироощущение фантаста сильно отличаются от того, как воспринимает окружающую действительность любой здра­вомыслящий человек. Что же касается мечты. Писать о необыкновенном (а оно не только обретается в вымышленных мирах, но и подстерегает нас на каждом шагу, стоит лишь внимательно присмотреться) - вовсе не значит о чем-то непременно меч­тать. Сочиняя историю о будущем мира, вы отнюдь не мечтаете о том, чтобы все было именно так. Вы попросту анализируете происходящее вокруг вас, делаете определенные умозаключения и какие-то подмеченные детали, какие-то тенденции переносите на грядущее - либо с целью предостеречь, либо желая подчеркнуть те по­ложительные аспекты современной жизни, которые неплохо бы и сохранить. Мечтать о контактах с внеземными цивилизациями? Теперь это уже превратилось в заезжен­ное клише. Мечтать о каких-то технических новинках? Думаю, и это нынче мало кому интересно.

- Так что же, выходит, современному фантасту не о чем мечтать?

Смотря что называть мечтой. В конце концов, фантаст прежде всего - писатель. И пусть это прозвучит наивно, но, полагаю, главная мечта любого автора - чтобы очередная вещь, за которую он взялся, получилась интересной, разумной и хорошо написанной. И чтобы она непременно была опубликована - тогда ее смогут про­читать другие и должным образом оценить. Думаю, мои коллеги по перу навряд ли будут спорить с этим. А какие-то нюансы и добавления - уже дело вкуса и личных пристрастий. Я высказываю здесь только свое мнение.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Лаборатория понятий. Перевод и языки политики в России XVIII века. Коллективная монография
Лаборатория понятий. Перевод и языки политики в России XVIII века. Коллективная монография

Изучение социокультурной истории перевода и переводческих практик открывает новые перспективы в исследовании интеллектуальных сфер прошлого. Как человек в разные эпохи осмыслял общество? Каким образом культуры взаимодействовали в процессе обмена идеями? Как формировались новые системы понятий и представлений, определявшие развитие русской культуры в Новое время? Цель настоящего издания — исследовать трансфер, адаптацию и рецепцию основных европейских политических идей в России XVIII века сквозь призму переводов общественно-политических текстов. Авторы рассматривают перевод как «лабораторию», где понятия обретали свое специфическое значение в конкретных социальных и исторических контекстах.Книга делится на три тематических блока, в которых изучаются перенос/перевод отдельных политических понятий («деспотизм», «государство», «общество», «народ», «нация» и др.); речевые практики осмысления политики («медицинский дискурс», «монархический язык»); принципы перевода отдельных основополагающих текстов и роль переводчиков в создании новой социально-политической терминологии.

Ингрид Ширле , Мария Александровна Петрова , Олег Владимирович Русаковский , Рива Арсеновна Евстифеева , Татьяна Владимировна Артемьева

Литературоведение
Страшные немецкие сказки
Страшные немецкие сказки

Сказка, несомненно, самый загадочный литературный жанр. Тайну ее происхождения пытались раскрыть мифологи и фольклористы, философы и лингвисты, этнографы и психоаналитики. Практически каждый из них был убежден в том, что «сказка — ложь», каждый следовал заранее выработанной концепции и вольно или невольно взирал свысока на тех, кто рассказывает сказки, и особенно на тех, кто в них верит.В предлагаемой читателю книге уделено внимание самым ужасным персонажам и самым кровавым сценам сказочного мира. За основу взяты страшные сказки братьев Гримм — те самые, из-за которых «родители не хотели давать в руки детям» их сборник, — а также отдельные средневековые легенды и несколько сказок Гауфа и Гофмана. Герои книги — красноглазая ведьма, зубастая госпожа Холле, старушонка с прутиком, убийца девушек, Румпельштильцхен, Песочный человек, пестрый флейтист, лесные духи, ночные демоны, черная принцесса и др. Отрешившись от постулата о ложности сказки, автор стремится понять, жили ли когда-нибудь на земле названные существа, а если нет — кто именно стоял за их образами.

Александр Владимирович Волков

Литературоведение / Народные сказки / Научпоп / Образование и наука / Народные