Фантом. Последние штрихи

Хорошо, думает наш герой. Шоурум представляет собой небольшой театр. Он присоединяется к другим клиентам, которые смотрят шоу. Конечно, это живое секс-шоу, которое разворачивается по другую сторону одностороннего зеркала. Настоящая оргия. Через колонку слышны звуки. Парни и девушки имеют друг друга всевозможными способами. И вскоре наш герой чувствует, что возбуждается. Ему гораздо лучше, он снова в своей тарелке. Он уже почти готов выйти и выбрать одну из девушек. Но ему так нравится шоу, что он не сдерживается, подталкивает мужчину в соседнем кресле. Что за шоу! Никогда не видел такой оргии. Мужчина соглашается. Да, классное шоу, говорит он нашему герою. Но вы еще вчерашнее не видели. Какой-то парень пытался трахнуть курицу!

Нордхэген задорно рассмеялся, словно впервые услышал рассказанную собой же историю. Лина улыбнулась, и я понял, что этот анекдот не был ей в новинку. Я тоже рассмеялся – не знаю, почему. Я чувствовал себя так, словно нахожусь в комнате, полной народу, а из моей ширинки свисает член. Может, я и параноик, но был практически уверен, что эта история обо мне. Не хотелось даже и думать, что за ней кроется. Вечер с Нордхэгеном еще не окончен. Будь что будет.

Мы перебрались в приватный обеденный зал, который оказался просторнее и более традиционным, чем тот, в котором мы были с Линой. Мы сели за стол и поужинали. Потом нам принесли коньяк, и Нордхэген уговорил меня попробовать кубинскую сигару. Я не курю, но сигара оказалась такой ароматной и мягкой на вкус, что я согласился. За весь ужин я почти ничего не сказал. Это вечеринка Нордхэгена, пусть он и ведет. Наконец он сел прямо и прочистил горло, словно собирался произнести речь. Оставалось только надеяться, что это будет не очередной анекдот с подтекстом.

– Послушайте, Том, – начал он, зафиксировав на мне взгляд. – Я хочу кое-что вам сказать. Не уверен, что у

меня получится рассказать все по порядку, поэтому потерпите и выслушайте меня. Вряд ли стоит заострять на этом внимание, потому что вы зарекомендовали себя приятным компаньоном, который умеет не только говорить, но и слушать, но я хочу, чтобы вы поняли: все, что я скажу сейчас очень серьезно. Это не праздная беседа за рюмкой. То, что я скажу, представляет для меня огромную важность.

– Понимаю, – ответил я.

Лина внимательно наблюдала за Нордхэгеном.

– Хорошо. Мне все известно о вас с Линой. Вернее, я знаю о ваших отношениях в общих чертах. То, что происходит между вами, конечно, ваше личное дело. Но я очень рад, что вы поладили. Если честно, я надеялся, что произойдет нечто подобное. Я сразу заметил, Том, что вы человек определенных достоинств. И был рад, когда у Лины появилась возможность с вами познакомиться. Теперь я вижу, что не ошибся. Если вам кажется, что я взял на себя роль сводни, – продолжал Нордхэген, – то это не так. У меня нет привычки знакомить Лину с кем-то. Вообще-то вы – единственный, с кем она познакомилась через меня. Конечно, не считая наших общих рабочих связей. Вы уже сами убедились, что Лина ведет независимую жизнь.

И Лина мне очень дорога. Скажу больше, думаю меня бы уже не было на этом свете, если бы однажды она не вошла в мою жизнь. Нет, Лина, тебе известно, что это правда. Всю жизнь я был одиночкой. У меня нет семьи или близких друзей. Конечно, за время моей врачебной практики у меня появилось несколько приятелей, но на поверку они лишь коллеги, знакомые, имена из списка контактов. Лина – единственный близкий мне человек, который знает меня настоящего.

Возможно, мне следует вернуться назад и немного рассказать о себе. Я переехал в эту страну после войны. Можно сказать, я стоял у истоков перспективного направления. К концу пятидесятых моя клиника стала успешной – и с тех пор процветает. Отброшу ложную скромность, Том, я действительно хорош в своем деле. Хирургов одного со мной уровня можно пересчитать по пальцам. Один в Беверли-Хиллз, другой в Мехико, еще один в Рио и один полный придурок в Нью-Йорке. Вот и все. Был еще один коллега. Открыл клинику в Марокко в надежде переманить арабов, но потом уехал на пару дней к особому клиенту, то ли в Ливию, то ли в Уганду. И больше его не видели. Идиот.

Но вернемся ко мне. Не секрет, что я добился успеха в своей профессии. Большого успеха. Но время неумолимо. И мне пора уйти на покой. Важно знать, когда лучше уйти, и мое время пришло. Я вынужден, если можно так выразиться, поэтапно вывести себя из эксплуатации. Подобное обычно говорят об угольных шахтах, но в моей ситуации лучше и не скажешь. В моем возрасте не следует перетруждаться каждый день. Я больше не вижу в этом смысла. Итак, Лина, пусть это произойдет завтра. Начиная с завтрашнего дня запись в очередь на операцию приостанавливается. Не нужно ничего объяснять, просто скажем, что пока даты новых операций мы не назначаем. Поток клиентов иссякнет сам собой.