Фантом. Последние штрихи

Пришлось оставить эту тему. Я почувствовал, что Нордхэген так и будет увиливать. Через несколько минут я поблагодарил его за ужин и предложение о работе, и мы с Линой направились к выходу. Нордхэген проводил нас до двери и потом вернулся в «Фезерс».

Позже, когда мы с Линой были в ее спальне на втором этаже, мои мысли витали где-то еще. Я получил то, что хотел, но не мог в это поверить. Более того, мне было как-то не по себе.

Лина потерла мне спину.

– Боже, как ты напряжен, – сказала она. – Ложись.

Она сняла туфли и чулки, встала ко мне на спину голыми ногами и принялась по ней ходить. Потрясающее ощущение. Я почувствовал, как мой позвоночник расслабился по всей длине. Потом она села рядом со мной, и я приподнялся на локтях.

– Ему известно о девушке, – сказал я.

– Нет, я же тебе сказала. Он знает только то, что ему нужно знать.

Мне с трудом в это верилось. Тот анекдот про курицу казался слишком красноречивым. Неужели я пытался разглядеть в этой похабной истории больше, чем в ней было на самом деле? Однако она все еще меня беспокоила.

– А как же девушка?

– О чем ты?

– Что ты с ней сделала?

– Забудь о ней. Я действую аккуратно, Том.

Лина немного отодвинулась. Я повернулся на бок и посмотрел на нее. Она сидела с полузакрытыми глазами, облокотившись на подушки и подтянув колени к подбородку.

– Куда ты ее дела? Ту девушку.

– Жизни стоят дешево, – сказала она. – Некоторые жизни дешевле других. Это всего лишь арифметика границы[23]

.

– Хм-м?

– Ничего, – она полностью закрыла глаза и начала расстегивать блузку, под которой обнаружилось кружевное белье. – Ты же точно останешься, – это был не вопрос. – Не здесь и сейчас, а в Лондоне.

– Мне кажется, я знал с самого первого дня, – сказал я ей. – Или ночи. Я знал, но не мог себе признаться, потому что не представлял, каким образом.

– Теперь знаешь.

– Да, теперь знаю. Но что ты сказала Нордхэгену?

– Только то, что должна была.

– А именно?

– Что я тебя хочу.

Она мечтательно улыбнулась. Ее ноги слегка покачивались, и она начала развязывать ленты, державшие ее груди.

– Уверена?

– В чем?

– Что хочешь меня.

– Да.

– Не останавливайся, – сказал я. – Я хочу на тебя смотреть. Как ты ласкаешь себя. Хочу видеть, как ты доведешь себя до предела и еще дальше. Хочу, чтобы ты занялась любовью сама с собой и делала это как можно дольше.

– Ммммм…

И тогда, думал я, я узнаю, насколько сильно она хочет меня и хочет ли вообще. Любовь минус самоудовлетворение равняется… чему?

Но то, что я выяснил, было и так известно. Для нее не существовало предела. Подобно собственной улыбке, Лина была бесконечной, как горизонт. И да, часть ее хотела меня. Поэтому я остался с ней. Порабощенный.

9

Нордхэген предоставил мне время на принятие решения, и я им воспользовался. Может, произойдет что-то, что изменит ситуацию. Или я что-то пойму. Тем временем мне надо было озаботиться житейскими делами. Оставалось почти три месяца до конца моего договора на квартиру на Мэтесон-роуд, и до их истечения я решил не переезжать.

Что мне делать с кондоминиумом в Коннектикуте? Продать? Еще надо встретиться с родителями и лично сообщить им о том, что я нашел работу в Лондоне. Но это казалось накладным, к тому же мне не хотелось уезжать из Лондона. Не то чтобы я не доверял себе. Ведь я уезжал в Люксембург на неделю, но преодолел душевную боль и вернулся к Лине. В себе я больше не сомневался, но не хотел никуда уезжать без Лины. Я желал проводить с ней как можно больше времени, а поездка домой этому воспрепятствовала бы.

В кого я превращался? Я убил человека. Самозащита тут ни при чем. Я изнасиловал девушку, издевался над ней, а потом убил. Я врач, моя работа – помогать людям, но все же я сотворил такое. Самое странное заключалось в том, что я не чувствовал раскаяния. Я больше не вспоминал о произошедшем, а когда вспоминал, то с отвлеченным, почти исследовательским любопытством, словно это был какой-то научный феномен. Я не мог заставить себя испытывать чувство вины или тревожности, не мог ненавидеть сам себя. Иногда я задумывался, а обязательно ли это, но мне быстро стало понятно, что я не такой человек.

А еще: если я вдруг решу уехать из Лондона, отпустит ли меня Лина? Сможет ли она удержать меня чем-то, кроме силы любви? Видеозапись была достаточно информативна. Но маловероятно, что она пустит ее в ход. Где тело? Остались ли какие-то следы в доме Лины? Может ли она полностью вырезать себя из видео? Слишком рискованно. И ради чего? Если бы наша любовь сошла на нет, уверен, Лина потеряла бы ко мне всякий интерес.