Фантомные боли железных грифонов (СИ)

Тэлли несколько секунд молчала, с наслаждением наблюдая, как чернеет не только взглядом, но уже и лицом, Корнет.

— Нет, — наконец сказала она, и Корнет едва заметно облегчённо вздохнул. — Но может, и зря… — Тэлли мечтательно возвела взгляд к потолку.

— Держись от него подальше.

— Командуешь? — Глаза Тэлли возмущённо сверкнули. — Может, тогда укажешь, к кому мне держаться поближе, а? Или так и болтаться неприкаянной, подальше от того да от этого, подальше от всех, м? В одиночестве! — Тэлли поднялась из-за стола, оставив перед Корнетом свой недопитый чай. — Знаешь, Корнет, мне всё это надоело. Давай-ка я сама решу, где, с кем и как мне держаться. А ты не отвлекайся, продолжай таращиться на доктора Сагу, которой до тебя нет и не будет никакого дела!

— Тэлли! — воскликнул Корнет ей вслед, но она, пряча победную ухмылку, не обернулась.

***

Впервые Хидден застал доктора Сталь не за работой. Ему передали, что она просит его зайти, и, когда он вошёл в кабинет, она стояла спиной к дверям, сложив руки на груди, и смотрела в окно. За стеклом ничего нового не происходило — всё та же подсвеченная неоном темнота и клубящийся туман.

— Знаете, Хидден, о чём я жалею больше всего? — не оборачиваясь, спросила Сталь и, не дожидаясь ответа, продолжила: — Что слишком мало в своей жизни смотрела на небо. И на закат. Я очень люблю закаты! Но всегда находились дела поважнее. А здесь солнца нет. И неба не видно… — Она отошла от окна и села за стол, переплетя пальцы у груди, пригласила Хиддена присесть напротив. — Вы наверняка уже знаете про новые могилы?

— Слышал.

— И про новый дом?

— Да.

— Город распрощается с троими, но на замену возьмёт лишь одного. Значит, остальные двое не так уж ему теперь нужны.

— С троими? Но могилы — две.

Сталь быстро глянула на него поверх очков, и Хидден не успел разобрать, что в этом взгляде: страх, сожаление или злость.

— Уже три. И я полагаю, что одна из них — для меня.

— А ещё одна — для меня?

— Надеюсь, что нет. Думаю, вы Городу ещё нужны. Очень хочу верить, что и Сага — тоже. Хидден… — Сталь сняла очки, положила их рядом на стол. — Могу я попросить вас кое о чём личном?

— Безусловно.

То ли едва заметная тень улыбки тронула уголки её сухих губ, то ли просто показалось.

— А вы даже не шутите сейчас, Хидден. Серьёзны… Я в вас не ошиблась.

— Постараюсь не подвести и впредь.

Сталь вздохнула и прикрыла глаза, сжав кончиками пальцев едва заметную горбинку на тонком носу, словно сосредотачиваясь.

— Берегите её, Хидден, — попросила она, и Хидден удивился, насколько может быть мягок голос этой суровой женщины. — Берегите прежде всего от неё же самой. Вы видите, она себя разрушает. Вы можете её исцелить — это вижу я. Она, конечно, не позволит, но… не сдавайтесь, прошу вас.

Хидден кивнул. Помолчал. Нагнулся к столу и накрыл своей ладонью тонкие пальцы, нервно теребящие дужки снятых очков.

— Я всё сделаю, доктор Стельман, — тихо сказал он.

И почувствовал, как рука Стали дёрнулась под его ладонью.

— Вы знаете? — шёпотом изумилась она, вскинув на Хиддена пронзительный взгляд. — Откуда? Раисмихална?

— Оттуда, где ещё бывают закаты, — вполголоса ответил Хидден.

— Я знала, что вы непросты, но не думала, что настолько… — с уважением произнесла Сталь.

— У нас всё получится. Для кого бы ни были те могилы.

Хидден убрал руку. Сталь нацепила на кончик носа свои узкие очки.

— Что ж, тогда я спокойна, — кивнула она. — Полана знает?

— Да. Но только она.

— Хорошо. Пусть так и останется. Но спасибо, Хидден, что сказали и мне. Теперь мне будет проще…

Она не договорила, но он понял.

— Не прощайтесь, Сталь. Ещё рано. Ещё ничего не известно.

На её губах промелькнула тень нервной улыбки:

— Здесь нужно быть готовым ко всему… В любой момент.

Она поднялась из-за стола, давая понять, что разговор окончен, но у дверей окликнула Хиддена.

— Хидден… Ещё одна просьба. Когда… м-м… В общем, посмотрите за меня на закат, пожалуйста. Ладно?

Хидден пару мгновений молчал, сжимая дверную ручку, потом покачал головой:

— Я уверен, вы это сделаете сами, доктор Сталь.

Этим вечером Хидден особенно торопился домой. Сегодня — день почты, и за входной дверью на первом этаже его уже поджидает посылка, а в ней, как всегда, заказанное им пиво, на обратной стороне этикетки которого, возможно, он наконец-то найдёт добрые вести.

Хидден так торопился, что даже не стал забирать наверх всю коробку, просто вытащил из неё две бутылки «Чёрного шмеля» и в три прыжка поднялся в квартиру. Аккуратно, чтобы не порвать, отклеил первую этикетку — ничего. Со второй пришлось повозиться дольше — приклеена она оказалась крепче. Но когда Хидден отогнул её край, его сердце сделало кульбит, едва не стукнувшись о кадык. Два слова. Всего два слова хитроумными значками, в которые Хиддену даже не понадобилось вчитываться, чтобы расшифровать. «Посылку приняли».