Фантум 2013. Между землёй и небом

Вначале вернулись звуки – все и сразу. Только что была тишина, а теперь: музыка, шум, голоса – негромко, издалека. В голове – целый хоровод из чувств и воспоминаний. Не моих чувств и не моих воспоминаний. Они таяли, как сны после пробуждения. Но сейчас я знал гораздо больше, чем днём. И понимал гораздо больше. Почему плакала Эль, о чём молилась Лукреция, что злило Аля… И ещё я узнал о любви Глории. Боже мой! Каким же я был дураком!

– Пришёл в себя?

Я открыл глаза, сел. Небольшая комната, обитый потёртым бархатом диванчик, мой чемодан рядом, тяжёлая портьера на окне, за ним – вид на салун «Счастливая слава», белёсое предрассветное небо. Я в ратуше. А рядом Феликс. Я узнал его сразу, хотя он изменился со времени дневной встречи: новая маска ещё не надета, но и старой уже нет. Он смотрел на меня серьёзно и спокойно.

– Всё в порядке, – я пошевелил головой и руками в подтверждение своих слов. – А Эль? Как она?

– Стабилизируется. Спасибо.

– Не за что мне спасибо говорить… – Я вспомнил Эль, закрывающую меня от выстрела своим полем. – Если бы не я, с ней бы ничего не случилось…

– Если бы не ты, вообще бы ничего не случилось.

Чужие воспоминания толкнулись в моей голове…

– Значит, всё было спланировано, да?

– Конечно. Тебя использовали – и мы, и они. Они хотели найти нас, мы – заманить их в ловушку. А ты был приманкой. В своей маске жаждущего мести ты был так предсказуем, что грех было не воспользоваться. Пока ты страдал из-за Глории и ненавидел меня, я мог тебя читать. А ты поступил так, как я и рассчитывал – привёл меня к «Архангелам». Через тебя я получал необходимую информацию. Ты был очень полезным мальчиком.

Он усмехнулся остатками маски – оскорбительно. Но я не оскорбился. Только одно имело значение.

– А Глория… – начал я свой вопрос, но Феликс прервал меня, уже без всяких следов маски.

– Её смерть – это моя ошибка. Я знал о её привязанности к тебе, но не придал этому большого значения. Впрочем, она сама до последней минуты не могла понять, что ты для неё значишь. До тех пор, пока не вернулась, чтобы защитить тебя. Но меня это не оправдывает, – за спокойствием его голоса я чувствовал едкую горечь. – Так что ты был прав, я виноват в её гибели. Поэтому давай закончим наши дела, а то рассвет скоро. Можешь не трансформироваться, я сопротивляться не собираюсь.

– Ты так хочешь умереть? – спросил я.

– Почему бы и нет? – Феликс равнодушно пожал плечами. – Свою месть я завершил сегодня. А я только ради этого ждал пять лет.

Горло защекотали нервные смешинки – я не выдержал, захохотал.

– Я-то думал, что я здесь один такой дурак… – проговорил сквозь смех.

– Не один, как видишь, – Феликс пожал плечами. – Ну что, будешь убивать?

– Обойдёшься. Этим всё равно Глорию не вернёшь.

– Какая умная и неожиданная мысль, – сказал он насмешливо. – Долго думал, наверное, прежде чем до таких глубин дошёл?

– Долго. Пять лет.

– Ну, значит, ты поумней меня оказался. Я вот ещё не додумался, – Феликс подошёл ко мне. – Ну что, может, тогда умом поделишься?

– О чём ты? – спросил я на всякий случай, хотя и так всё понял.

– О твоей маске. Тебе без неё будет лучше, а мне пригодится. Чего добру зря пропадать?

– А взамен?

– Свою маску не предлагаю. Но кое-что дать могу. Её последний подарок для тебя. Ну что, меняемся? – Он протянул мне руку.

– Меняемся, – я ответил на рукопожатие.

Мир померк ненадолго – во тьме я увидел себя. Таким, каким видела меня Глория. Таким, каким она меня любила. И я понял, для чего жил эти пять лет. И понял, для чего мне надо жить дальше – без масок.

Николай Немытов

Звезда над колодцем

Люди – идиоты. Они сделали кучу глупостей: придумали костюмы для собак, должность рекламного менеджера и штуки вроде IPhone, не получив взамен ничего, кроме кислого послевкусия. А вот если бы мы развивали науку, осваивали Луну, Марс, Венеру…

Кто знает, каким был бы мир тогда? Человечеству дали возможность бороздить космос, но оно хочет заниматься потреблением: пить пиво и смотреть сериалы.

Рэй Брэдбери

Иногда воспоминания кажутся чужими по причине большого количества времени, прошедшего с тех пор, или длинной череды событий, разделяющих «вчера» и «сегодня». Го Эйулай прикурил, выпустил струйку дыма к прозрачному потолку оранжереи. Сквозь сизое облачко искрами горели дрожащие звёзды. Это напоминало детство, берег реки, освещённое открытым огнём лицо отца… Го задумался: когда это было? В какой стране? Пустое. Не вспомнить ничего, остался только образ.