Фаранг

Пока я думал и рассуждал, случилось еще одно занятное событие. Волдыри с моей ладони пропали. То есть — исчезли без следа. Я уставился на мозолистую ладонь с загрубевшей кожей. Последний волдырь — на указательном пальце — исчез на моих глазах: разгладился, втянулся в кожу. Боль — я только сейчас понял — пропала еще раньше, примерно тогда, когда я увлеченно рассуждал о том, как башку юного Джорека заклинивали между прутьями.

Ускоренная регенерация? Похоже, что так. Чем еще порадует новое тело? Может, летать умею?

Мой соглядатай зашуршал в кустах, звонко хрустнула ветка. Он отбежал в сторону, все такой же малоразличимый среди мельтешащей листвы, насторожился. Прислушивается к чему-то, болезный… Черт с тобой, на дорогу не суешься, и ладно.

Уши снова зачесались — слабенько, легким таким зудом. Я поскреб, выругался. Джорек употреблял обычные ругательства, обозначавшие срамные части тела, половой акт и физиологические выделения, а также набор из трех слов, пришедших из какого-то древнего, позабытого языка другого

мира — «крэнк», «мандрук» и «шлендар». Насколько я понял, буквального перевода этим словам не было, только приблизительное значение. Крэнк — мать твою! Мандрук — нехороший человек. Шлендар — тоже нехороший, но рангом повыше, не настолько плохой, как мандрук. Надо же — язык мертв, а вот ругательства его — живы.

Я подул на ладонь и сграбастал меч. Провел по прохладному металлу клинка пальцами. Как и ожидалось — никакой реакции не последовало. Тогда я начал высматривать в траве монеты. Нашел одну, всю покрытую зеленоватой патиной. По виду — простая медяшка. Коснулся пальцем — не больно-то и осторожно. Ноль реакций. Я кинул медяшку в кошель: нечего разбрасываться добром. Потом натянул на левую руку перчатку и подобрал первую монетку. Осмотрел. Серовато-белая, никель, или… серебро! Вот оно что: мой бугай не переносит прикосновений серебра!

Я начал выискивать в траве другие монеты. Медяки сыпались в кошель, кое-где попадались золотые — их я тоже спокойно брал голыми пальцами. А вот серебро — обжигало. Ясно теперь, зачем Джореку перчатки…

Я отыскал в траве стрелу, коснулся трехгранного наконечника — буквально миллиметром кожи, и… серебро обожгло, опалило!

Серебро представляет для меня опасность. Запомню.

Хм, как говорит Библия: за все отвечает серебро. И даже за мою жизнь.

Теперь ясно, зачем моему бугаине перчатки — чтобы монетки считал, да не обжигался. Без серебряной монеты в этом мире металлических денег никуда. Самая ходовая монета, если получать сдачу, скажем, с золотого. Альтернатива — получить на сдачу полкило меди — никуда не годилась. И ясно также, почему в меня стреляли серебряной стрелой. Чтобы нанести действительно смертельную рану. Вот только почему остался шрам? На мне же все рассасывается…

Еще одна загадка.

Я собрал большую часть монет, когда существо в кустах по-настоящему разволновалось. Оно начало носиться туда-сюда, как обезьяна в клетке, затем метнулось на невидимую стену, отскочило, снова кинулось, боднуло ее комком головы. На всякий случай я поднял меч. Среди ветвей тварь по-прежнему была плохо различима. Кое-что я разглядел, конечно. Существо покрыто какой-то багрово-серой растрескавшейся коростой, похожей на древесную кору. Передние лапы длинней задних, мне показалось — намного. Какой-то реликтовый, мать его, гоминид, вымазавшийся, как пикт, в грязюке с неведомой мне целью. Может, это ритуал у него такой — нападать на путников, вымазавшись грязью. Какой-нибудь местный йети.

Вдруг беспокойство существа передалось моему телу. По спине прошли мурашки, уши поджались, сильнее застучало сердце. Новая опасность? Я начал оглядываться, с оттенком паники водя перед собой мечом. Затем вдруг почувствовал, что земля под ногами чуть ощутимо вздрагивает. Тут мое тело вновь сработало само: я распластался на дороге, прижав к ней свое острое волосатое ухо.

И услышал дробный нарастающий стук. Конский топот. Сюда направлялись всадники. Двое… а поодаль за ними следуют еще пятеро. Спасибо, Джорек, хоть ты и беспамятный болван, все твои рефлексы и некоторые познания при мне.

Вопрос: что делать? Встретить их тут, в чем мать родила и с мечом в руках? Думаю, меня поймут неверно. Я отнял ухо от земли и прислушался: топот приближается, земля вздрагивает. Джорек, чего делать, подскажи? Враги это едут — или друзья? Или это те, кто меня оживил? Не исключено, что они посовещались и решили… переиграть ситуацию до тотального, так сказать, устранения Лиса.

Ау, Джорек, чего мне предпринять?

Джорек трусливо смолчал. Пришлось решать за него. В два приема я перетаскал имущество Лиса за валуны и распластался там, устроив себе маленькое обзорное окошко из скрещенных ветвей. Вовремя успел. На тропу, сдерживая коней, выехали два всадника. Одеты они были в то, что я-Джорек охарактеризовал как «дорожная одежда»: запыленные плащи из немаркой серой ткани, черные штаны и сапоги со шпорами.