Фараон

- Возможно, именно поэтому ты ее и убил. Ты не мог заполучить ее, поэтому ты убил ее. Ты убил ее и хвастался своим подлым поступком в свитках, которые оставил в ее царской гробнице. Ваши подлинные письменные слова, которые я видел своими собственными глазами, таковы: Я убил злое существо сета, которое росло в ее утробе.’

Я застонал при воспоминании о наросте, который мерзкий бог Сет поместил в ее тело. В своих медицинских трактатах я дал ему название "карцинома". Да, я вырвал это чудовище из ее мертвого тела, оплакивая тот факт, что все мои навыки врача были недостаточны, чтобы спасти ее от его нападения. Я бросил его в огонь и сжег дотла, прежде чем приступить к мумификации ее все еще прекрасных останков.

Однако у меня не было слов, чтобы объяснить все это ее внуку. Я поэт, который радуется словам, но все еще не мог найти слов, чтобы защитить себя. Я горько рыдал, но фараон Аттерик Туро безжалостно продолжал перечислять обвинения в мой адрес. Он улыбнулся одними губами, но глаза его были похожи на глаза стоящей кобры, полные холодной и горькой ненависти. Яд, который он выплюнул в меня, был таким же ядовитым, как и сама змея.

Он рассказал собравшимся дворянам и отпрыскам царской семьи, как я украл огромное состояние в золоте и серебре из царской сокровищницы, которую его отец Фараон Тамос передал мне в доверительное управление. В доказательство моего предательства он привел баснословное состояние в виде земельных владений и сокровищ, которые я накопил за эти годы. Он взмахнул свитком и начал читать вслух. Это должно было зафиксировать все мои растраты из казны. Они составляли более ста миллионов лакхов серебра, больше серебра, чем существует на всей нашей земле.

Обвинения были настолько нелепы, что я не знал, с чего начать свое опровержение. Все, что я мог придумать в свою защиту, - это отрицать обвинения и повторять снова и снова: "Нет! Все произошло совсем не так. Фараон Тамос был мне как сын, единственный сын, который у меня когда-либо был. Все это он отдал мне в награду за те услуги, которые я оказывал ему на протяжении пятидесяти лет его жизни. Я никогда ничего у него не крал - ни золота, ни серебра, ни даже буханки хлеба.’

Я мог бы и не говорить, ибо Фараон продолжал перечислять выдвинутые против меня обвинения: "Этот убийца Таита использовал свои знания о наркотиках и ядах, чтобы убить еще одну драгоценную царственную женщину. На этот раз его жертвой стала моя собственная прекрасная, нежная и горячо любимая мать, царица Сааморти.’

Я ахнул, услышав такое описание этой чудовищной шлюхи. Я лечил многих ее рабов, которых она лично кастрировала или забила до полусмерти. Ей доставляло удовольствие жестоко издеваться надо мной из-за моего искалеченного мужского достоинства, оплакивая тот факт, что другие опередили ее с ножом для мерина. Ее служанки были с выгодой наняты для контрабанды, казалось бы, бесконечной вереницы рабов-мужчин в ее изысканную спальню. Непристойности, которые она практиковала с этими жалкими созданиями, вероятно, привели к рождению того самого человека, который стоял сейчас передо мной, читая мой смертный приговор: его могущественное Величество Фараон Аттерик Туро.

Единственное, что я знал с абсолютной уверенностью, так это то, что зелья и лекарства, которые я отчаянно вводил царице Сааморти, не были достаточно целебными, чтобы вылечить грязные болезни, которые один или несколько из ее бесчисленных любовников впрыскивали в ее нижние отверстия тела. Я желаю ей покоя, хотя уверен, что боги в своей мудрости откажут ей в этом.

Однако это не было концом ужасных обвинений, которые Фараон Аттерик должен был выдвинуть против меня. Следующий был таким же надуманным, как и все предыдущие обвинения, вместе взятые.

- Затем он грубо обошелся с двумя моими царственными тетушками, принцессами Бекатой и Техути. Правда, моему отцу удалось устроить для них обоих брак с самым могущественным и сказочно богатым монархом в мире, могущественным Миносом Критским. Фараон, мой отец, отправил этих царственных Дев в Караване на их свадьбу с Миносом. Их свита отражала наше собственное богатство как нации. В ней было несколько сотен человек. Сокровище, которое было приданым моих сестер, составляло почти двести лакхов тонких серебряных слитков. Мой отец Фараон Тамос снова доверился этому мерзкому преступнику и негодяю, которого вы видите перед собой: Таите. Он отдал ему командование караваном. Его помощниками были два офицера-капитан Зарас и полковник Хуэй. По моим сведениям, этому существу, Таите, удалось добраться до Крита и выдать моих сестер замуж за Миноса. Однако в извержении горы Кронос, вызванном яростью одноименного бога Кроноса, того, кто является отцом бога Зевса и был навечно прикован своим сыном в недрах горы ...’