Фарфоровые куколки

— Эй, погоди минутку! — Мужчина потянулся к ящику, достал оттуда коричневый бумажный пакет и с ним в руках нагнал меня возле двери. — Вот держи, сэндвич с ветчиной и яблоко.

Я покраснела от гнева и стыда. Я и так не получила работы. Неужели ему захотелось унизить меня еще сильнее? Или выгляжу настолько жалко?

— Возьми, — тем временем произнес мой мучитель. — Это от нас с женой.

— Спасибо. — Я держала в руках настоящую еду впервые с отъезда из дома. Мужчина окинул меня последним сочувственным взглядом.

— А ты уже была в ночных клубах Чайна-тауна? Я слышал, что они ищут «пони» и «канареек». — Заметив мой недоуменный взгляд, он пояснил: — Я имею в виду, танцоров и певцов — тут их называют «пони» и «канарейками». Да ладно, не забивай себе голову. Скоро всему научишься. А теперь иди туда, где остановилась, и поспрашивай там. Тебе объяснят, как туда добраться и куда идти на прослушивание. — Он слегка подтолкнул меня к двери и крикнул: — Следующий!

По дороге обратно на пристань я размышляла о ночных клубах. В фильмах «Цилиндр», «Время свинга» и «Звезда родилась» тоже были ночные клубы, поэтому я знала, как они выглядели: белые кушетки, гардеробные, девушки, продающие сигареты, шампанское, пенящееся в бокалах на тонкой ножке, мужчины в цилиндрах и фраках с белыми галстуками и женщины, грациозно передвигающиеся по залам в атласных платьях, так потрясающе скроенных, что казалось, будто они окутывают женские тела нежно, как поцелуи. Я хотела получить работу на выставке, но, если подумать, устроиться в ночной клуб было бы еще лучше. Немного уверенности в себе — и у меня все получится! Вот только я не имела ни малейшего представления о том, где был этот Чайна-таун и где там искать работу, если я все-таки туда доберусь. Эта мысль так напугала меня, что я почти растеряла весь свой недавно обретенный оптимизм.

Пока мне некуда было идти, кроме как в свой номер в гостинице, которую я уже успела возненавидеть, вместе с ее тараканами и женщинами со слишком ярко накрашенными лицами и мужчинами в грязных майках, которые постоянно входили и выходили оттуда. Но я отказывалась сдаваться, потому что поражение означало, что мне придется вернуться домой к отцу.

На следующий день я надела то же розовое платье, купила карту и пошла искать Чайна-таун. Воздух был сырым и холодным, и хорошему настроению это не способствовало. Проходя мимо очередей в бесплатные столовые и людей, казавшихся мне «оки»^[6], одетых в грязную старую одежду, я чувствовала нарастающий страх. Если мне не повезет, я вполне могу оказаться среди них. От холода и сырости у меня ныло все тело. Каждый раз при вдохе или подъеме рук я испытывала пульсирующую боль в ребрах и выбитом плече, но я напоминала себе, что танцевать, превозмогая болевые ощущения, я научилась раньше, чем многому другому. Проглотив три таблетки аспирина, я мысленно помолилась о том, чтобы мне не пришлось выполнять вращений, если я все же попаду на просмотр и прослушивание. При теперешнем моем головокружении это па мне недоступно.

Синг Чонг Базар и Синг Фэт Базар^[7]

, крытые зеленой глазурованной черепицей, стоявшие на углу Калифорния-стрит и Грант-авеню, напоминали двух стражей. Какие немыслимые названия! За их огромными окнами я заметила китайскую мебель, шелка и вазы — то, чего никогда не видела раньше. Свернув на Грант-авеню, я попала в совершенно иной мир. Фонари были украшены извивающимися ярко-зелеными, красными и золотыми драконами, свесы крыш смотрели вверх. Прямо на тротуарах стояли корзины со сложенными в них товарами, рестораны рекламировали неизвестное мне блюдо чоп-суи. А как здесь пахло! Трудно сказать, был этот запах приятным или отвратительным, — я лишь чувствовала, что он мне непривычен.

Но больше всего меня здесь нервировали китайцы: бесконечное множество китайских глаз, носов, ртов и ног. Здесь были сотни, если не тысячи китайцев, высоких и низкорослых, толстых и худых, со светлой кожей и смуглых. Ни один из них не напоминал внешне моего отца. Я заметила пару пожилых женщин, тихонько идущих по тротуару и изо всех сил пытавшихся быть незаметными. За ними шли пять девочек-старшеклассниц в школьной форме, неся в руках учебники. Я плохо разбиралась в китайских прическах — видела только, как моя мама убирала волосы в тугой пучок. Папа стригся почти наголо, а я завивалась, поэтому даже то, как эти люди причесывались, было для меня новым. Длинные, шелковистые распущенные пряди, короткие женские стрижки, завитки, перманенты, завивки щипцами, волосы, торчащие в разные стороны или взбитые, а также почти оголенные черепа: я никогда не видела такого разнообразия. Все здесь казалось таким чуждым и непривычным, словно я только что сошла с борта судна где-нибудь в Гонконге, Гуанчжоу или Шанхае, где я, разумеется, никогда не бывала. Это наполняло меня одновременно восторгом и ужасом. Чайна-таун казался ожившей страшной сказкой, похожей на те, что в детстве надолго лишали меня сна. Не поэтому ли мои родители так стремились жить как можно дальше от всего этого?

Мне была необходима помощь.