Фарфоровый солдат

Бабушка вошла на кухню. Я сидел под столом – прятался там. Она оперлась руками на раковину. Обе руки дрожали мелкой дрожью. Дрожали очень долго, наверно целый ненавек. Мне хотелось как-нибудь ее утешить, хотя бы обнять. Но в нашей семейке никто не способен на нежности. Все неуклюжие и угловатые, будто забыли, как такое делается.

Бабушка плеснула себе в лицо воду, а потом принялась постукивать по барометру.

– Дождь… Как, опять? – тихо сказала она.

И ногти снова застучали по стеклу. Но прогноз лучше не стал. Дождь…

Фромюль,

3 июля 1944

Дождь с самого утра, а лунным вечером Эмиль вышел со мной погулять на лугу. Воронка от снаряда превратилась в озерцо. Я пускаю в нем волны руками.

И вижу папу – как он перечисляет мне названия разных частей сине-желтого кораблика, который мне подарил: “Нос! Киль! Борта!” А ты в наши морские штудии не вникаешь, но я чувствую, ты где-то рядом и ласково на нас посматриваешь.

Иногда воспоминания о тебе начинают блекнуть, как старые фотографии в альбоме. Тогда я принимаюсь тебе писать, и краски понемногу возвращаются. Окунуть ручку в чернильницу – все равно что взяться за штурвал корабля. Я уменьшаюсь и залезаю сам в себя. Капитанский мостик находится в самом сердце. Поднимается страшная буря эмоций. Но я остаюсь цел и невредим. И нахожу тебя. Наконец-то! Мысленно поднимаюсь по реке времени против течения, выуживаю воспоминания; где не хватает памяти, работает фантазия. А некоторые так истрепались, что приходится выдумывать новые.

Иногда я ничего не пишу. Только рисую динозавров и воображаемые созвездия. А иногда пишу и пишу. Изливаю всю душу. Ты умерла. И я, наверно, с этим не смирюсь, пока сам не умру. Теперь же хорошо бы написать книгу. Писать книгу здорово. Можно опять начать сначала.

Я бы начал вот так: