Фарьябский дневник

Лишь только солнце скрылось, с гор в долину хлынул поток прохладного воздуха. Дышать стало легче, да и пот уже не разъедал глаза. Подавив внутри себя трусливое желание сжаться в комочек и лежать на дне окопа, Марат выглянул на мгновение из-за бруствера. Над долиной быстро опускались сумерки. Улицы и дома кишлака уже успели слиться в единую серо-коричневую массу, только деревья, подсвеченные закатом, еще сохраняли свой изумрудно-зеленый цвет.

Внезапно душманы огонь прекратили. Игорь, пользуясь этим, приполз в окоп Марата и, щелкнув по каске, недовольно сказал:

– Ты что ж это без нужды голову под пули подставляешь? Так ее ненадолго хватит.

Марат, ни слова не говоря, просто подсел к Игорю, прижался к нему. Так ему было спокойней. Разговаривать не хотелось, курить тоже. Они отдыхали, как после большого и трудного дела.

– Что-то подозрительно тихо, – прервал молчание Игорь, – пойду посмотрю, что они там затевают.

Он пополз к крайнему со стороны гор окопчику и вскоре затих там. Снова воцарилась звенящая в ушах, давящая тишина.

Марат, пробив прикладом в бруствере небольшую амбразуру, наблюдал за окрестностями кишлака. Внезапно он услышал шорох. Взглянув вниз, увидел, что спасенный от казни афганец, что-то крикнув в их сторону, схватил у одного из убитых бандитов винтовку и был таков. Только пятки засверкали. «Вот гад, – подумал Марат, – мы его спасли, а он вместо того, чтобы с нами отбиваться, трусливо улепетывает».

Вскоре белая фигурка афганца скрылась на окраине кишлака. Прошло десять томительных минут, ничто в окрестностях долины не напоминало о бандитах, они словно вымерли.

Марат, приподнявшись над окопом, спросил нетерпеливо:

– Ну что там, Игорь? Видно что-нибудь?

– Да пока ничего не видно, не слышно. Что они там затевают?

Марат впервые услышал в его голосе колебание и невольный страх. Нет ничего хуже неизвестности, думал он, чувствуя, что вместе с горным холодком и в его сердце прокрадывается боязнь неведомой, но реальной и страшной опасности.

На небе появились первые звезды, яркие и колючие, как льдинки. Марат остановил взгляд на наиболее яркой из них и вдруг с удивлением обнаружил, что она медленно, но двигается. «Ведь это, наверное, спутник», – подумал он.

Контрасты длинного, как жизнь, дня с огромной скоростью проносились в его мыслях. Запечатлелись лишь самые главные из них: средневековая экзекуция, окровавленный нож и этот спутник – дитя далекой цивилизации. И таким огромным было сейчас расстояние между прошлым и настоящим, что в голове это не укладывалось.

В кишлаке послышались крики, одиночные выстрелы, и вскоре Марат увидел, как по дороге к перевалу скачет какой-то всадник. Белая одежда его развевалась, словно флаги, рвущие черный саван надвигающейся ночи.

– Игорь, слышишь стрельбу? Это, по-моему, «духи» палят вслед тому афганцу, которого мы спасли. Он наверняка скачет к перевалу, чтобы сообщить о нас, – радостно сообщил он.

– Это меняет дело, – уже бодрее произнес ефрейтор.

И в тот же момент у подножия холма раздался первый взрыв, через несколько минут второй, уже ближе к сопке, третий громыхнулся за ними.

– С миномета, гады, садят, – услышал Марат злой голос Игоря. – Перелазь в противоположный окопчик, – приказал он. – Ложись на самое дно и не высовывайся, атаковать они не будут, пока обстрел не закончат.

Мины со свистом впивались в окаменевшую глину и с грохотом рвали ее на части. Иногда снаряды ложились совсем рядом, и тогда град комков и комочков окатывал бойцов, заставляя плотнее прижиматься к земле, но, видно, мастерства минометчику не хватало. Уж слишком большим был разброс мин.

– Они, наверное, без прицела смолят, – радостно сообщил Игорь, – так что есть шанс пережить обстрел.

Через несколько минут после того, как упала последняя мина, со стороны кишлака и от предгорий пошли моджахеды. В сгущающейся темени были видны лишь их силуэты да белые тюрбаны.

Игорь полез за гранатометом, чтобы стукнуть по ним еще на дальних подступах, но в это время моджахеды открыли огонь с третьей стороны, из-за дувалов. Марат вдруг увидел, что Игорь замер, не успев доползти до окопа и начал медленно оседать. Сделав несколько длинных очередей в сторону обнаглевших врагов, он выскочил из укрытия и быстро, перекатившись всем телом, шмякнулся на гранатомет. Скуля от боли, он поднялся и, схватив Игоря за руку, втащил в окоп. Осмотрел его. Ощупывая штанину, наткнулся па что-то горячее и липкое. Преодолевая тошноту – его всегда мутило от крови, – Марат разорвал брюки. Медленно, как на учениях, наложил жгут, марлевую повязку, сделал противошоковый укол. Игорь очнулся, дернулся и, матерно ругаясь, застонал:

– Лезь в мой окоп, сколько сможешь, отбивайся от тех, что со стороны гор идут. Остальными я сам займусь.

Снова дав длинную очередь по наступающим в полный рост врагам, Марат ползком пробрался к оставленному Игорем окопчику.

Пока он занимался перевязкой, моджахеды подошли почти к подножию сопки. Где-то на середине ее взорвалась граната, потом другая.

– Ах, так, – процедил он сквозь зубы, – ну, получайте.