Фарьябский дневник. Дни и ночи Афгана

Вертушки начали снижаться за несколько десятков километров от места десантирования. Внизу вместо гор, насколько охватывал взгляд, простиралась равнина. Показались кишлаки, по куполообразными крышами которых можно было без труда определить, что селения эти туркменские. В какой-то мере этакое соседство особой тревоги не вызывало. С туркменскими старейшинами мы всегда находили общий язык и с их отрядами самообороны как правило в боевые стычки не вступали.

— Идем на посадку, — выглянув из кабины, сказал штурман.

Обработав НУРСами поляну пустынной, в это время, шоссейной дороги, несколько вертолетов приземлилась, а один продолжал кружить на небольшой высоте, обеспечивая высадку десанта.

Вертолетов и след простыл, когда мы разобрались, что выбросили нас километрах в пятнадцати от намеченных командованием позиций.

На всякий случай выслали во все стороны дозоры. Слава Богу, противника поблизости и по маршруту движения не было. Только к сумеркам добрались мы до места засады. С ходу, даже не передохнув, все принялись за рытье окопов. До темноты необходимо было хотя бы зачать круговую оборону и подготовить КП (командный пункт). БСЛ (большие саперные лопаты), которыми снабдил нас Сережа Юдин, очень помогли, ускорив работу почти вдвое. К ночи по периметру обороны были вырыты окопы, между ними ходы сообщения. В полном объеме был отрыт и оборудован командный пункт (КП). После импровизированного позднего ужина и короткого отдыха майор Хорьков поставили каждому бойцу конкретную задачу, определил сигналы связи и взаимодействия.

С этого момента началось наше сидение в засаде.

Первая половина ночи прошла спокойно, если не считать, что кто-то дважды пытался проверить нашу выдержку, обстреливая позиции с дальнего расстояния. Несмотря на все наши предосторожности боевики видимо что-то заподозрили. Командир еще раз напомнил всем, что без его команды огня не открывать.

Постреляв в белый свет как в копеечку, и видя, что на обстрел никто не реагирует, душманы огонь прекратили, но идти по лощине, которую мы перекрыли, не решились.

Безрезультатно прождав боевиков до двух часов ночи, майор Хорьков распорядился выставить необходимое количество дозорных, остальным разрешил отдыхать. С гор потянуло ледниковой прохладой и спальники как никогда оказались кстати. Оставив за старшего одного из молодых, еще необстрелянных офицеров мы с командиром решили немного вздремнуть, но не тут-то было. Не прошло и часа, как сквозь сон я услышал разрывы снарядов.

— Ну, — думаю, — явно «духи» из минометов шпарят. А снаряды все ближе и ближе. Вот тогда-то я впервые и взмолился Богу. Шепчу «Боже спаси и сохрани», а сам майора за плечо трясу. Предпринимать что-то надо. Хорьков проснулся, ошарашено огляделся кругом и вдруг ни с того, ни с чего матом на кого-то. Глянул я на бруствер КП, а там старлей спокойно сидит, и сигаретку покуривает. Это командир его материт. Тот что-то испуганно бормочет в оправдание. Мол, ему показалось, что кто-то к позициям крадется, вот он и решил гранатой проверить. Дозорные то — ли спросонья, то — ли с испугу последовали его примеру и вот результат. После такого происшествия у нас всех сон как рукой сняло. До утра больше никто так и не заснул. На этом наша неудавшаяся операция и закончилась.

Закончилось на этом и моя афганская эпопея.

Глава XXIV

15 апреля 1983 года. Казахская ССР. Город Алма-Ата.

Привыкаю к новой для себя жизни. Без ночных обстрелов и постоянного ожидания засад, без минных ловушек и грома бомбовых ударов. Не надо больше готовится к операциям по прочесыванию занятых боевиками кишлаков, карабкаться по изматывающим серпантинов в горное поднебесье, чтобы громить душманские базы и склады с оружием. И самое главное, постепенно исчезает страх погибели, который там постоянно витал над головой. На место этого страха все четче и четче приходило чувство огромной вины перед теми, кто там погиб.

Первые мирные дни у меня из памяти не выходил образ Аркашки. С увеличенного портрета на меня словно с укором смотрели его по-мальчишески доверчивые глаза и словно спрашивали:

— Ведь в том бою все могло быть и по-другому?

Могло быть, Аркаша, если бы ты и твои ребята думали бы только о себе, к своей безопасности. Но ни ты, ни твои ребята, обеспечивая огневым прикрытием наш маневр меньше всего думали о своей личной безопасности. По другому и быть не могло, ведь ты прекрасно понимал, что без вашей огневой поддержки могли сгореть все наши шесть боевых машин. Ты сделал все, что мог и даже больше. Теперь я и десятки моих боевых друзей у тебя в неоплатном долгу. Дорого заплатили за твою гибель душманы. За десять месяцев после твоей гибели мы основательно потрепали банды нашего главного врага Мавлави Кара. Уже перед заменой я узнал, что сам Мавлави убит.

Он убит, но тебя-то этим не вернешь, не вернешь ребят, погибших в тот трагический для всех нас день. Кто заплатит за гибель десятков тысяч наших ребят в Афганистане? Кто вернет матерям их сыновей, женам мужей, детям отцов?