Фартовый город

Это было первое потрясение сыщика в трудный день 3 июня. Он немного пришел в себя, опять спустился в буфет и пытался позавтракать. Но еда не лезла в рот. Ведь если бы не случайность, сейчас доктор Линдеберг уже готовился бы к вскрытию тела командированного. Алексей Николаевич потребовал расчет и съехал из «Европы». Покружил на извозчике по центру и велел везти его в градоначальство. Зворыкина на месте не оказалось. Лыков в телефон вызвал на подмогу Англиченкова. Петр явился, как всегда шумный и веселый. Увидев лицо питерца, он напрягся:

– Что случилось, Алексей Николаевич?

– Хан Иван приходил. В буфет, где я газетку почитывал.

– Когда?

– Да только что.

– А браунинг?

– В номере лежал. Не ходить же чай пить при оружии? Это я раньше так думал.

Надзиратель всмотрелся в питерца:

– Как же вы уцелели? Почему Хан не выстрелил?

– Не успел. Вошли приказчики из магазина Цвета и спугнули его. Вообще, если бы государь не распустил думу именно сегодня, меня бы шлепнули. Спасибо надо сказать Его Величеству.

– Ну дела… Сейчас бы… Тьфу! Надо этого ярыжника отыскать и нанести ему рипост [35]. А то ведь он не успокоится.

– Петр Павлович, достань мне вид на чужое имя, чтобы приметы подходили. Я съехал из гостиницы, хочу поселиться в другом месте.

– Вот это правильно, – согласился Англиченков. – Документик мы вам сейчас нарисуем. Какую фамилию желаете получить?

– Иванов Петр Семенович вполне подойдет.

– Сей момент, Петр Семеныч! Посидите пока здесь, под охраной городового. А я пулей туда-обратно. И место могу посоветовать: номера Аджиавы на Смирновском спуске. Напротив государственный банк с казначейством, всегда вооруженный пост их караулит. Шумно, правда – паровозы в ухо гудят, зато спокойно.

Так Лыков стал Ивановым и поселился с видом на железнодорожный мост. Рядом гремела таможня, воняли рыбные лавки и ругались крючники на лесных пристанях. В номере не было ванны, повар готовил отвратительно, а от коридорного пахло водкой. Зато найти столичного гостя бандитам будет затруднительно.

Второе потрясение этого дня ожидало Лыкова вечером. Он вышел якобы прогуляться. На самом деле – осмотреть окрестности, чтобы знать, куда драпать, ежели что. Сыщик неспешно фланировал вдоль реки, обходя толчею бурной береговой жизни. Вдруг его внимание привлекли две дамы за столиком греческой кофейни. Одна была рыхлая, непривлекательная, в смешной шляпке. Вторая, тоже одетая весьма непритязательно, оказалась… Ольгой Дмитриевной. Питерец встал за углом и некоторое время наблюдал эту парочку. Значит, Ольга действительно вернулась! Нюх не обманул коллежского советника. Зачем она так сделала? Неужели хочет провести собственное дознание? С нее станется. Вбила себе в голову, что подвела своего друга, втянула в опасное дело. И теперь должна помочь ему выбраться. М-да…

Через пять минут дамы расстались. Дурнушка пошла к Таганрогскому проспекту, а Оконишникова – в противоположную сторону. На углу Братского переулка Алексей Николаевич придержал ее за локоть и спросил:

– Ну и что происходит?

– Ой! Как ты меня нашел?

– Я же сыщик, забыла? А теперь говори.

Разводка покрутила головой по сторонам:

– Здесь неудобно, давай где-нибудь сядем.

Они зашли в молочную [36], заказали по чашке сливок. Когда половой ушел, Ольга Дмитриевна, пряча глаза, начала объяснять:

– Я понимаю, я тебе не жена. И не имею права на то, что вполне естественно было бы для… для законной супруги.

Лыков молча слушал. Женщина запнулась, ожидая ответа, не дождалась и продолжила:

– Ведь это я попросила тебя наказать вентерюшников! Знала, какие злые у нас в Ростове люди, и тем не менее попросила. А теперь ты выгнал меня в Петербург и остался один. Как же я буду там жить, зная, что сбежала и ничего не делаю, чтобы тебе помочь? Об этом ты не подумал?

Так и есть, понял Лыков. Она решила, что кругом виновата и надо хоть как-то оправдаться в его глазах и в своих. Чудно и непривычно. Покойной Вареньке в голову бы не пришло ослушаться мужа. Или захотеть вдруг прийти ему на помощь, когда сыщик ведет опасное дознание. А тут все наоборот. Не жена. Да, не жена. Сама отказалась венчаться. И как теперь быть? С одной стороны, Лыков был сильно раздосадован. Только помощи разведенных дамочек ему не хватало! С другой, эта женщина живет с ним под одной крышей, она ему небезразлична, ему с ней лучше, чем без нее. Иначе не оказались бы два одиноких человека вместе. Значит, терпи Ольгу такой, какая она есть. Варенька была другой? Но ее уже нет в живых. А эта живая, и тянется к тебе, и хочет быть нужной. Неумело, но пытается быть нужной. Нельзя сердиться и бранить эту несчастную женщину, ей и без того тяжело. Надо отправить ее домой. Объяснив еще раз, что так лучше для дела.