Фашистская Европа

А акции по очистке Болгарии вызвали страшный вой всей мировой либеральной и социалистической «общественности». О разгуле терроризма в Болгарии словно забыли. Газеты выплескивали обвинения в беззакониях, нарушениях прав человека, Цанкова клеймили «кровавым профессором». В атмосфере всеобщей вражды к Болгарии Греция даже сочла, что сумеет поживиться. Двинула войска, чтобы захватить спорный приграничный район города Петрича. Сопротивление оказали только партизаны, македонские боевики и местные добровольческие отряды. Цанков, оценив ситуацию, решил действовать тоньше. Военный министр Вылков запретил войскам открывать огонь, они отходили без боя. А правительство обратилось в Лигу Наций. Столь лояльное отношение (и признание собственного права распоряжаться судьбами государств) Англия и Франция все-таки оценили. За болгар заступилась и Италия. Лига Наций заставила греков вернуть захваченную территорию и выплатить компенсацию за жертвы и разрушения.

Это считали блестящим успехом правительства Цанкова. Но расправы с коммунистами ему не прощали. Международные круги по-прежнему обливали его позором. Даже внутри правящей партии «Демократический сговор» выделилось либеральное крыло во главе с Андреем Ляпчевым и Атанасом Буровым. Подхватило обвинения западной «общественности», обвиняло правительство в нарушении законов. Цанков вертелся так и эдак. Оправдывался, что коммунисты и анархисты, казненные военно-полевыми судами и добровольцами, «убиты неизвестными», правительство не имеет к этому никакого отношения.

Но в разгар политического кризиса сказал свое слово царь Борис III. Новое правительство возвратило ему реальные права, теперь он стал полноценным конституционным монархом, а не марионеткой на троне. Новое правительство выполнило грязную работу по очистке страны от революционеров. Однако Борис теперь опасался, как бы Цанков не лишил его обретенной власти. А от «непопулярных» мер по наведению порядка царь хотел остаться чистеньким, отгородиться от них. В январе 1926 г. он отправил Цанкова в отставку и поручил сформировать новое правительство его оппоненту Ляпчеву. Болгария свернула в либеральное русло. Отряды штурмовиков «Военной лиги», «Родной защиты» и др. были запрещены и распущены.

4. Румыния

Корнелиу Кодряну

Румыния была весьма своеобразной державой. По Европе гуляла даже поговорка: «Румыны – это не национальность, это профессия». Имелись в виду легкомысленные румынские оркестрики, повсеместно пиликавшие на скрипках по ресторанам. Конечно, поговорка была оскорбительной и однобокой, но и сама Румыния выглядела столь же легкомысленной, как эти оркестрики. Она освободилась от турецкой зависимости благодаря России, но ориентировалась сугубо на запад. Гордо называла себя «латинской сестрой» Франции, а Бухарест – «маленьким Парижем».

На самом деле получилась карикатура на Европу. Крестьянство оставалось темным и забитым, прозябало в нищете. Промышленность находилась на зачаточном уровне. Крупными предприятиями являлись только нефтепромыслы. Зато те, кто получил образование, пыжились выглядеть «почти европейцами» и чурались простолюдинов. Чтобы жить «по-европейски», почти все должностные лица воровали и брали взятки – в зависимости от занимаемых постов и возможностей. Одним из признаков «культуры» понимался разврат. Румынское светское общество блудило напропалую. Даже иностранным дипломатам в Бухаресте приходилось отслеживать не политические повороты, а постельные. Чья жена с кем? От этого нередко зависели политические расклады в правительстве и парламенте. Но был и другой признак «Европы». Румыния являлась единственным государством, где масонские ложи функционировали открыто, чуть ли не напоказ. Считалось само собой разумеющимся, что высшие посты в государстве занимают масоны. Стоит ли удивляться, что Румынию так любили в Лондоне и Париже?

В Первую мировую войну она отчаянно проституировала. Торговалась, кто же ей больше даст. Антанта сулила отдать ей венгерскую Трансильванию и болгарскую Южную Добруджу, немцы – российскую Бессарабию. Армия у румын была по численности очень солидная, 600 тыс. Но тоже «своеобразная». Командиры в казармах не появлялись и своих солдат не знали – зачем им общаться с грубыми мужиками? Современники со смехом описывали, что румынские офицеры щеголяли в корсетах, напудренные, с подкрашенными губами, подведенными глазами, и все как один играли на скрипках. Об управлении войсками, правилах стратегии и тактики, тыловом обеспечении они даже понятия не имели. Допотопную артиллерию возили на волах. На позициях ставили батареи в затылок друг другу, и они не могли стрелять.